Пакистан: Мы много о нем знаем? (7 часть)
Продолжаем рассказ жж-юзера se-boy о поездке в Пакистан: Полутораместная палатка – это возможность почувствовать себя личинкой человека или, если угодно, морским котиком, которого выбросило на сушу, – неуклюжесть, холод и учащенное дыхание начисто отбивают желание вылезать из спальника. Зато есть время для размышлений на всякого рода интересные темы. Например, где еще можно потрогать свое дыхание?
А оно, превратившееся за ночь в наледь на палаточной ткани, водой возвращается на лицо и спальник в свете утреннего солнца. Пока мы не промокли окончательно, сей ускоренный водообмен надлежало прервать. Судя по толщине наледи, жидкости потеряли порядочно.
Человеку, едва он выбирается из замкнутого пространства о дне рождения речь не идет, свойственно сразу смотреть вдаль, на горизонт. Я не исключение, потому, казав нос наружу, оглядел окрестности. Однако хруст и ощущение холода в ногах заставили перевести взгляд вниз. На земле цвели недолговечные формы неорганической жизни.
Предыдущие части: часть 1, часть 2, часть 3 , часть 4, часть 5 и часть 6.
Каждое пробуждение в горах, в общем-то, достаточно рутинное. Перво-наперво думаешь, что сейчас придется умываться в ледяной воде, потом из палатки вытаскивается все шмотье – коврики, спальники и т.д. и раскладывается на солнце, чтобы просохло. И только потом можно думать о завтраке. Это если есть желание завтракать на высоте.
Особого желания не было. Во-первых, сказывалась высота, во-вторых, обезвоживание. Оно действует на весь организм, в том числе вода уходит из кишечника, и многие ходоки по высокогорью и альпинисты не понаслышке знают, что такое запор. Но, кстати, накануне с перистальтикой все было замечательно, что заставило меня вечером в снегопад и холодный ветер карабкаться вверх по склону в поисках посадочного места.
Неуемное желание «посидеть с комфортом» привело к долгому исследованию склона при свете фонарика. В конце концов был найден некий провал под защитой скалы. Над этим провалом я и пристроился.
Ночь. Пакистан. Кашмир. Гималаи. Высота четыре тыщи с копейками. На склонах распускаются первые ледяные цветы. Внизу шумит горная речка. Проводник, стоя на коленях недалеко от палатки, возносит молитву Аллаху, несмотря на непогоду. А я сижу и, простите, сру в нору гималайского сурка.
Сурок явно не ожидал такой подлости. «Навалить не пойми что прямо на входе в дом, да еще и украсить это гламурной розовой туалетной бумагой – туристы совсем потеряли совесть». Наверное, такие были мысли у несчастного грызуна, когда поутру он настороженно рассматривал нас, стоя столбиком у входа. Это притом, что сурки знают, что такое туалет – у них в норах есть специальные комнаты-уборные.
2. Единственное, что могу сказать в оправдание, я не предполагал, конечно же, куда отправляю естественные надобности, да еще проводник успокоил, сказав, что, как правило, выходов из логова у сурков несколько.
Вообще непонятно, как они живут здесь – еды почти нет – травы кот наплакал, животине нужно набирать вес перед впадением в спячку, и сколько окрестных склонов приходится излазить в поисках пищи, даже страшно представить. Если быть точным, то это не гималайский, а красный сурок, который наравне с гималайским обитает в Афганистане и Пакистане, и с едой, видимо, действительно туго – в умных книгах пишут, что они впадают в спячку уже в сентябре.
3. Пока Ксюша, подкравшись к норе, расстреливала сурка из фотокамеры, я произвел вышеупомянутые операции со спальником и другими вещами из палатки и переключился на ледяные цветы. Иллюстраторам «Снежной королевы» явно недоставало реализма, за идеями стоило выбраться в Кашмир. Такой красоты раньше видеть не доводилось, да и проводник тоже рассматривал цветы с удивлением.
Сошлись на том, что причиной «цветения» стал мокрый снег при температуре около нуля и очень сильный ветер. В лучах утреннего солнца, цветы почти моментально растаяли, но, к счастью, я успел спасти сурка от превращения в фотомодель и отобрал у Ксюши камеру.
Если присмотреться внимательно, то можно увидеть, что, как и дождевым каплям, этим цветам нужна основа, за которую можно уцепиться и с которой можно вырасти.
6. Вяло позавтракав и накипятив воды в путь, упаковали рюкзаки. На вопрос «куда дальше?» Самандар указал прямо на верх склона, у подножия которого мы ночевали. Нам надо было выйти на гребень и по нему идти дальше на север в сторону Ваханского коридора. Лезли наверх долго. Как будто не было ночи акклиматизации – дышали, что твой тепловоз.
Гребень этот уперся вскоре в странного вида морену – то ли он был продолжением морены, то ли ледник такой нестандартный. Во всяком случае четко выраженное русло отсутствовало, окружающее пространство было абсолютно хаотичным, местность словно перепахали гигантскими бульдозерами.
Возможно, хаос возник из-за столкновения нашего ледника с более мощным двойным ледником, в незапамятные времена они встретились под прямым углом друг к другу. Во всяком случае прогулка здесь из неприятных – тропа пропадает начисто вовсе, и ориентироваться можно было только по расположению пиков, да еще снег на окружающих склонах четко указывал, где север.
Разумеется, в нашем случае, к счастью, снега было гораздо меньше (с этой стороны перевала), и, разумеется, шли мы отнюдь не такой прямой линией, как показано.
Идти по леднику всегда неприятно из-за того, что он движется. Хотя этот был на редкость спокойным. Морена это еще хуже, потому что поверх снега скальная порода – камни разных размеров, наваленные как попало. И ладно бы, что приходится с рюкзаками скакать и карабкаться по этим камням, хуже всего то, что даже осколок скалы размером с дом может оказаться неустойчивым и уйти из-под ног. Да и что внизу – непонятно – пришлось обходить несколько ледниковых озер, не говоря уже о полузамерзших ручьях.
Зато серый и унылый каменный хаос все более компенсировался открывающимися горно-небесными видами и изумрудной зеленью озер.
По возвращении домой удалось найти фотографию пика Лайла с точки, с которой его редко кому довелось увидеть. Фотографию сделали чехословацкие альпинисты с Рупальского склона Нанга Парбат с высоты примерно семи километров. Отсюда шеститысячный Лайла выглядит совсем небольшим.
Когда оказываешься в таких местах, тело вскоре начинает двигаться на каком-то автомате. Мысли под влиянием окружающих картин приходят совершенно нестандартные. Плюс от недостатка воздуха, конечно. Двигаешься по первозданному хаосу и каждый момент то на переднем плане, то фоном – на задворках сознания бьется мысль, что это все невероятно, потому что находишься в месте, где жизни быть не может. Тут же под нос и наглядное подтверждение этого тезиса.
Жизнь разглядеть можно только на привале, если сесть и присмотреться к тоненькому слою почвы на камнях.
Останавливаемся на ночь на высоте 4700 в месте, где опять кто-то сложил защитную стенку от ветра (спасибо, люди!). Едва сбрасываю рюкзак, чувствую, как повело голову. Так всегда: пока физически работаешь, проявления наступающей горняшки незаметны. Но стоит остановиться на отдых… Чувствуем себя хреново – 700 метров – слишком большой набор высоты за день. Место совсем глухое, даже вода, которая должна быть в соседнем озерце, отсутствует – все вымерзло до дна.
Сижу и жду, когда пройдет дурнота, потому что установка палатки в таком состоянии кончится либо головокружением, либо рвотой. У Ксюши примерно такие же ощущения. Минут через пятнадцать становится лучше, с грехом пополам ставим палатку. Носильщики, видя наше состояние, помогают. Сейчас лучше всего попить и лечь спать. Топим снег на горелке, что-то вяло жуем, а я думаю, что выхода нет: сумма просчетов при планировании поездки, наконец достигает критической массы, мы и так уже два дня расхлебываем последствия, на перевале они проявятся в полной мере. Впрочем, об этом завтра.
Продолжение завтра …
А вы знали, что у нас есть Telegram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!