10 новых сериалов, которые стали самыми популярными во время пандемии

В агрегаторах рецензий существует большой отрыв — между симпатиями зрителей и профессиональных критиков. Как правило, последние ставят сериалам гораздо более высокие оценки, чем аудитория. Данил Леховицер изучил пользовательские оценки на популярных сервисах (Rotten Tomatoes, Metacritic и т. д.) и рассказывает о самых популярных сериалах, выпущенных во время пандемии.

«Я могу уничтожить тебя»

Еще, кажется, лет шесть-семь назад слова вроде «стелсинг» или «виктимблейминг» не имели такого широкого хождения — зато уже не нужно было пояснять, что такое харассмент. Собственно задачей «Я могу…» становится воспроизведение этого — за все хорошее, против всего плохого — вокабуляра миллениалов.

Арабелла — писательница с синопсисом, но без книги — ведет популярный твиттер, обаятельно тупит в телефон и ни черта не делает. Во время одной из тусовок ей что-то подсыпают в стакан: мужчина с расплывчатым пятном вместо лица, ссадина, туалетная кабинка.

Насколько ей становится плохо, настолько же взлетает карьера: наверное, это можно назвать «инстаграмизацией» травмы — Арабелла начинает вести влоги о том, как преодолеть боль, как закабалить мужика, который думает, что солнце светит из его задницы, как разрушить карьеру сексиста и прочая-прочая.

Когда уже нет никаких душевных сил наблюдать за очередным панчем в сторону белого цисгендерного мужчины с мишенью на лбу, сериал Микаэлы Коэн (она же актриса первого плана) кажется самым честным высказыванием последних лет.

Здесь есть то, что не слишком стараются отмечать западные левеющие критики: Арабелла, что называется в радикальной феминистской автокритике, сама примеряет «фаллические органы»: угнетает — порой без разбора — людей в соцсетях; шеймит тех, кто не был изнасилован, будто это разговор не о травме, а дебаты на CNN; использует механизмы подавления и вообще живет по принципу «я вам слезы — вы мне лайк».

Здесь в общем-то самое смелое: показать раскол фемдвижения; проговорить, что оно важно, нужно, но некоторые его ячейки мало чем отличаются от того, с чем оно само борется.

«Тед Лассо»

Обладатель кустистых михалковских усов и тренер по американскому футболу Тед Лассо летит в Великобританию по просьбе богатой старлетки. Последней достался так себе футбольный клуб «Ричмонд» от экс-бойфренда, Лассо должен его подлечить, но, кажется, забывает разницу между футболом английским и тем, где все наваливаются на парня с мячом в руке, который так любят у него на родине.

В английском есть отличное словосочетание a glib person — по сути, ваш ничего не знающий, но очень талантливый одногруппник выходит к кафедре с листочком, впервые видит перед собой текст, но так красиво втирает, что принимаете его за эксперта.

A glib person, вот он. Лассо как раз такой: и нашим и вашим, в хороших отношениях и с командой, и с владельцами клуба, ничего не знающий о том, как тренировать дюжину здоровых лбов, но зато искренний, с застывшей улыбкой и двумя пальцами вверх наготове.

Уже есть ряд вполне оправданных и легитимных сравнений: «ситком уровня «Как я встретил вашу маму», «лучшая спортивная комедия после «Штат Голубая Гора». Вообще, «Лассо» — очень милый пустяк, которых отчетливо не хватает, когда 2020 год и ретроградный Меркурий стали лучшими друзьями, а будни после февраля превратились в хоррор.

«Эпидемия»

Сериал-Нострадамус, не иначе: в декабре 2019 года вышла финальная серия шоу «Эпидемия» о разбушевавшемся вирусе, а через месяц-полтора новостная лента то и дело подсовывала истории о том, что лучше не есть панголинов и летучих мышей. В мае сериал купил Netflix, и с 12 октября он обрел второе дыхание.

В России вспыхивает неизвестный штамм: глаза покрывает белесой поволокой, люди осатанело кашляют, но, к несчастью жестокого зрителя, никого не едят. Подросток с Аспергером, девочка, слушающая «Пошлую Молли», их родители, стриптизерша, дед с самогоном и добрый врач дядя Паша бегут от пандемии из Москвы в темную посконную глубинку.

В лучшие моменты «Эпидемия» напоминает ранних «Ходячих мертвецов» и The Last of Us: инфицированный мир страшный, спору нет, но нужен лишь для подсветки человеческих отношений в экстремальных условиях; вначале все палят друг по другу и хватаются за топорик, потом притягивают к себе за пуговицу, дышат перегаром и говорят по душам.

Вот, кажется, формула привлекающая Стивена Кинга, написавшего комплементарную — на пару десятков символов — рецензию в твиттере: особенно понравились водка и операторская работа.

«Пацаны»

Про «Пацанов» прежде всего хочется говорить как об отказе от марвеловского дискурса «нашей аудитории навсегда 12 лет». После алан-муровских «Хранителей» не возникает вопросов, которые стеснялись задать: у супер (анти?)героев бывает секс, они матерятся, да, могут проломить затылок.

Здесь все немного болезненнее: семеро супергероев с красивым, нарядным маркетингом и любовью Америки мало чем отличаются от нацистов — и по политическим, и по сексуальным предпочтениям (про СС доказано, те еще фрики). Один использует свои гуттаперчевые суперспособности для гей-оргий, второй любит пальцами в жабры, а безопасностью США пусть займется кто-то другой.

На районе в ответ им куется асимметричный и кривоватый ответ из неудачников — так сколачивается отряд «Пацаны» (хотя там есть одна девушка). Собственно, их противостояние можно свести к «смотрите, какие мы гадкие» и «гадкие? вы еще вот этого не видели».

Там, где красивые трицепсы в трико уже навеки клише, полукриминальные супергерои в кожаных курточках — непаханое поле. Люди со способностями переезжают на район и начинают базарить за пацанские расклады — выходит что-то между блатным романсом и самой чернушной сатирой.

При всей в общем-то несерьезности происходящего «Пацаны» могут сказать о современной Америке чуть ли не больше, чем самый навороченный боевик о военной миссии: что супергерои если где и рождаются, то только в Штатах — стране с комплексом инфанта и самой большой огневой мощностью в песочнице.

«Академия Амбрелла»

Еще одна палп-фикшен, простите, дичь о супергероях — тоже со вторым сезоном, который с осторожным оптимизмом можно назвать даже лучше первого. Напомним карту местности: семейство супергероев Харгривз и прислуживающий им шимпанзе-дворецкий пытаются остановить апокалипсис и чем сильнее стараются, тем скорее его вызывают.

В финальной серии первого сезона перед концом света один из братьев, Пятый, перенес семейку в 1960-е, сам застрял в кротовой норе, а когда присоединился к остальным, родственники подостепенились.

Один пытался предотвратить убийство Кеннеди и попал в психушку; второй работает на мафию; у третьего — секта и извечный экзистенциальный поединок со своими волосами; четвертая — за вторую волну феминизма и темнокожих женщин; еще одна сразу после межвременного скачка угодила под машину. Пятому нужно всех собрать, предотвратить третью мировую и поговорить по душам с антагонистом с аквариумом и золотой рыбкой вместо головы.

Нужна определенная смелость, чтобы признать: оказывается, можно провести семь с гаком часов среди этого ряженого постмодернистского утренника в цирке и уйти оттуда если не счастливым, то удовлетворенным.

«Германия 89»

Завершающая часть триптиха (были еще «Германия 83» и «86») о бывшем пограничнике из ГДР, изымавшем у молодежи романы Гюнтера Грасса и Генриха Белля, а превратившемся в героя шпионских романов о холодной войне.

Мартина Рауха — пожалуй, так мог бы выглядеть не слишком задачливый персонаж Джона Ле Карре — вербуют очень узкоспециальные спецслужбы, дают кодовое имя Колибри и отправляют решать вопросики (не получается) с другими узкоспециальными спецслужбами из США, России и ФРГ.

Ранее в сериале: за два сезона Раух успел «дослужиться» до нескольких смертей невинных, уступил пару стратегически важных позиций врагам, но в целом выкрутился и стал легендой шпионского цеха. В третьей части, как водится, занавес: падение Берлинской стены, опять много американцев и Штази.

«Третий день»

Фолк-хоррор любит Британию: трудно найти на планете Земля более топкое, булькающее и мрачное место, где можно органично снимать, как язычники сжигают (топят/режут/вешают/переделывают в компост) заезжих горожан во имя плодородия и матушки-природы. Вспомним «Плетеного человека», «Поле в Англии» и «Апостола».

«Третий день» — и сюжетно, и стилистически — вписывается в этот почтенный ряд. Герой Джуда Лоу приезжает на крошечный, как пуговица, британский островок, который от цивилизованного мира отделяет дорога, то исчезающая, то появляющаяся из-за прилива. Местные верят в дивную помесь раннего христианства и язычества, некрасиво режут овец и переодеваются в рыб.

При всей сюжетной незамысловатости «Третий день» размазывает по креслу даже тренированного зрителя: шоураннером выступил автор культовой «Утопии» Деннис Келли — кошмарить будут выжженными кислотными цветами и низкочастотным саундтреком так, что плохо рецепторной системе.

«Тегеран»

Существуют сугубо локальные кинематографические жанры: лет семь-десять назад Скорсезе и Бен Аффлек ошивались на районе и снимали бостонские криминальные драмы, сейчас операторы бегают по улочкам Иерусалима для чрезвычайно популярных израильских шпионских триллеров.

«Тегеран» — своего рода ответ нетфликсовской «Фауде» — рассказывает о рожденной в Иране гражданке Рабенян, смалу переехавшей в Израиль. Вместе с паспортом героине предлагают пройти шпионский курс подготовки МОССАДа, пострелять из винтовки и взорвать ядерный реактор некогда родной страны. Снято так же, как работают в самой прославленной армии мира: быстро, четко, без осечек.

Вообще ближневосточной тематики теперь должно быть больше: на местных сценаристов постепенно наплывают предложения от Netflix, а автор «Тегерана» Моше Зондер заключил контракт о питчинге идей в первую очередь Applе (конкуренты — после).

«Птица доброго Господа»

Очень странное название с не менее странным героем. Героем ли? юродивым? лунатиком? гением? — в исполнении Итана Хоука. В 1856 году Джон Браун — аболиционист, лучший друг угнетенных и добро с кулаками — приезжает в городок освобождать темнокожих и случайно устраивает резню, известную как «Кровоточащий Канзас».

Вместе с десятком выживших Браун подбирает пацана Генри по кличке Луковка, которого он все время принимает за девчонку. Вместе с этим благородным безумцем Луковка идет пешком в Канаду вербовать новых сторонников, в Нью-Йорке Браун ссорится со сторонниками старыми, и так до трибунала.

Тут есть о чем поспорить: «Птица» пленит очень литературной идеей — докопаться до легендарной исторической фигуры, проигнорировать ее торжественное измерение. Как-никак, вызволитель чернокожих, но с методом террориста; добро, но с недобрыми глазами; бюст из учебника по истории, но — процитируем Луковку — «безумен, как беличья какашка».

«Сестра Рэтчед»

Самый если не важный, то известный автор современного телевидения Райан Мерфи продолжает отрабатывать пятилетний контракт для Netflix. После завершения «Американской истории ужасов» и отсутствия нового сезона в октябре многие, вероятно, ощутили потребность в заполнении этого пробела.

Итак, сестра милосердия Милдред Рэтчед приезжает в уютное ментальное учреждение, где содержится серийный убийца Эдмунд Таллесон. Как водится в сериалах Мерфи, здесь особо не медлят, ножи достают с ходу, прочие двусмысленности давайте оставим для других телешоу; так быстрее дойдет до головы.

На серии третьей все проваливаются в ярмарочный балаган: главный врач госпиталя доктора Хэнговер помогает пациентам восстановить душевный баланс кислотой и лоботомией, за ошибки прошлого за ним охотятся злые Шэрон Стоун и ее капуцин, маньяки в больнице не только за решеткой, но и за ее пределами, а трупов так много, что только успевай подтапливать крематорий.

Другие темы сериала: психиатрия — шовинистическая мужская институция, свободу женщинам и ЛГБТ, любовь побеждает рак и криминальное прошлое.

Смотрите также — От «Эпидемии» до «Мажора»: российские сериалы, которые популярны на Netflix