Ни электричества, ни антибиотиков: кошмарные условия в больницах Венесуэлы

Это тот самый случай, когда и врагу не пожелаешь заболеть. New York Times опубликовал шокирующий репортаж из больниц Венесуэлы, где из-за развала системы здравоохранения и тяжелейшего экономического кризиса нет ни антибиотиков, ни мыла, ни необходимой аппаратуры, а из-за перебоев с электричеством ежедневно умирают пациенты, в том числе новорожденные.

Экономический кризис в Венесуэле стал катастрофой для системы здравоохранения и забрал жизни огромного количества жителей страны. Стационарные отделения больниц превратились в средоточие разрушающих венесуэльское государство сил. Из некоторых больниц исчезли перчатки и мыло. Зачастую лекарства для онкологических больных можно купить только на черном рынке. В стране такие перебои с электроснабжением, что правительство работает только два дня в неделю ради экономии.

В госпитале Университета Анд в горном городе Мерида не хватает воды, чтобы смывать кровь с операционных столов. Врачи перед операцией моют руки из бутылок с покупной газированной водой. «Это похоже на XIX век», — делится хирург Кристиан Пино.

Статистика ужасает: уровень смертности среди детей младше месяца с 2012 по 2015 год вырос стократно — с 0,02% до 2%. Смертность среди рожениц за тот же период выросла почти пятикратно.

В городе Барселона на Карибском побережье двое недоношенных новорожденных умерли по дороге в центральную общественную больницу из-за того, что в карете скорой помощи не было кислородных баллонов. В больнице нет полноценно функционирующей аппаратуры для рентгена или диализа почек, потому что она давно сломалась. Мест нет, и некоторые пациенты лежат прямо на полу в лужах собственной крови.

К утру в больнице умерли трое новорожденных. День начался с обычных угроз: хронического недостатка антибиотиков, внутривенных растворов и даже еды. Потом по всему городу еще и отключилось электричество, и вместе с ним выключились респираторы в родильном отделении. Врачи поддерживали жизнь малышей, вручную качая воздух в их легкие на протяжении долгих часов. К ночи умерли еще четверо младенцев.

«Смерть детей — это наша повседневность», — говорит доктор Ослейди Камехо, хирург из Каракаса, ссылаясь на высокую смертность в разваливающихся венесуэльских больницах.

Все это похоже на военно-полевой госпиталь в стране, где нет войны. «Некоторые приходят сюда здоровыми и уходят мертвыми», — сказал доктор Леандро Перес, дежуривший в отделении реанимации в больнице Луиса Расетти.

В Венесуэле одни из крупнейших запасов нефти в мире, но правительству не удалось создать значительных финансовых резервов на черные времена за тот период, пока цены на сырье были высокими. Теперь, когда цены упали и составляют примерно одну треть от цен в 2014 году, последствия для Венесуэлы стали поистине разрушительными. Очереди за продовольствием, которые здесь уже стали нормальным явлением, провоцируют кражи и ограбления. Национальная валюта боливар почти ничего не стоит.

Кризис усугубляется политическим противостоянием между пропрезидентскими левыми и их соперниками в конгрессе. Оппоненты главы государства заговорили о гуманитарной катастрофе в январе, а в мае проголосовали за законопроект, который позволит Венесуэле принимать международную помощь для поддержки здравоохранения.

«Это преступно, что в стране, в которой такое количество нефти, люди умирают из-за нехватки антибиотиков», — говорит Онейда Гуаипе, депутат и бывший глава медицинского профсоюза.

Но президент Николас Мадуро, который сменил на этом посту покойного Уго Чавеса, в телевизионном эфире отверг предложение парламента, назвав это попыткой дискредитировать его и присвоить систему здравоохранения. «Я сомневаюсь, что где-либо в мире, кроме Кубы, существует лучшая система здравоохранения, чем наша», — заявил венесуэльский президент.

В конце осени 2015 года старые насосы, качавшие воду в госпиталь Университета Анд, взорвались. Их не чинили несколько месяцев. Без воды, перчаток, мыла и антибиотиков группа хирургов готовилась к удалению аппендикса, который грозил разорваться, а операционная была вся в крови предыдущего пациента.

Даже в столице действует только две операционных из девяти в детской больнице Х.М. Де лос Риос. «Люди умирают от нехватки лекарств, дети умирают от недоедания, а еще люди умирают от нехватки медицинских работников», — говорит хирург Ямила Баттальини.

Даже на фоне всех остальных разваливающихся больниц Венесуэлы больница Луиса Расетти в Барселоне стала одной из самых печально известных. В апреле власти арестовали ее директора Акилеса Мартинеса и уволили его с должности. Местные СМИ сообщали, что его обвинили в краже оборудования для больницы, в том числе аппаратов для поддержки дыхательной функции, а также внутривенных растворов и 127 ящиков с лекарствами.

Однажды около десяти вечера доктор Фредди Диас шел по коридору, который превратился в безразмерную палату для пациентов, для которых не нашлось свободных коек. Некоторые держались за пропитанные кровью повязки и умоляли о помощи. Один из них, привезенный полицейскими, был пристегнут наручниками к кровати. Доктор открыл дверь в кладовую, и тараканы разбежались по углам. Врач записал медицинские данные о пациенте на обратной стороне банковского счета, выброшенного кем-то в урну. «У нас здесь кончилась бумага», — сказал он.

На четвертом этаже лежала одна из его пациенток, 68-летняя Роса Паручо, которая оказалась среди немногих счастливчиков, кому досталась койка, хотя гниющий матрас изранил ей спину. Но это была лишь малая часть ее бед: Роса Паручо была больна диабетом, но не могла получить почечный диализ, потому что аппаратура была сломана. Инфекция распространилась на ступни, которые в этот вечер были уже черными. Она погружалась в состояние септического шока.

Пациентке нужен был кислород, но его не было. Ее руки подергивались, а глаза закатились. «Бактерии не умирают, они размножаются», — сказал доктор Диас, заметив, что три вида антибиотиков, которые были необходимы Росе Паручо, не привозили в больницу уже несколько месяцев. Он замолчал. Затем произнес: «Нам придется ампутировать ей ступни».

Трое родственников читали Ветхий Завет рядом с женщиной без сознания. Ее привезли шесть дней назад, но, поскольку аппаратура для сканирования сломалась, понадобилось несколько дней, чтобы обнаружить огромную опухоль, занимавшую четверть фронтальной лобной доли больной.

21-летний Самуэль Кастильо поступил в реанимацию. Ему нужно было переливание крови, но кончились поставки. Правительство объявило выходной для экономии электроэнергии, а банк крови принимает доноров только по будням. Парень умер в ту же ночь.

В последние два с половиной месяца в больнице нельзя было распечатать рентгеновские снимки. Пациентам приходится фотографировать на телефон снимок и показывать соответствующему врачу. «Похоже на туберкулез, — сказал врач-реаниматолог, глядя на снимок легкого на экране мобильного телефона. — Но я не могу сказать точно. Слишком плохое качество».

Пожалуй, самое сложное — найти лекарства. В здешней аптеке пустые полки из-за нехватки импорта, который государство больше не может себе позволить. Врачи передают родственникам пациентов список лекарств, растворов и других необходимых материалов, чтобы стабилизировать состояние пациента или сделать операцию. В аптеках родственников отправляют туда, откуда они пришли, и те вынуждены обращаться к торговцам на черном рынке, у которых можно найти нужные лекарства.

То же самое распространяется буквально на все, что может потребоваться. «Вам нужно принести ей подгузники», — объясняет медсестра Алехандро Руису, чья мать помещена в реанимацию. Он спрашивает: «Что еще?» — крепко держа в руках большие мусорные пакеты с одеялами, простынями, подушками и туалетной бумагой.

Николас Эспиноса сидел рядом со своей худенькой дочерью, которая два года из пяти лет своей жизни борется с раком. У него кончались деньги на ее капельницы. Из-за инфляции цены выросли в 16 раз по сравнению с тем, сколько он платил за лекарства годом ранее.

Он пробежался по списку лекарств, которые пытался добыть в Барселоне и в соседних городах. Некоторые препараты предназначены для защиты организма во время химиотерапии, но лечение девочки завершилось, когда примерно полтора месяца назад в онкологическом отделении кончились медикаменты.

Рядом с ним висело рукописное объявление: «Мы продаем антибиотики. Торг». Был указан номер телефона торговца лекарствами с черного рынка.

36-летняя Бисенья Перес бродила по коридорам в поисках того, к кому можно обратиться. «Кто-нибудь может помочь моему отцу?» — спросила она.

Ее отец, 61-летний Хосе Кальво, заразился болезнью Шагаса, которая вызвана паразитами. Но лекарство, которое ему назначили, в этой части Венесуэлы кончилось в этом году, и у мужчины началась сердечная недостаточность. Через шесть часов после того, как Бисенья Перес бегала по коридорам в поисках помощи, в реанимации услышали крик женщины. Это была сестра Хосе Кальво. «Мой милый! Мой родной!» — причитала она. Хосе Кальво ее не слышал: он был мертв.

Его дочь одиноко и беспомощно блуждала по больнице. Она закрывала лицо руками и сжимала их в кулаки. «Зачем директор этой больницы украл это оборудование? — вот все, что она могла выговорить. — Скажите мне, кто виноват?»

На девятом этаже больницы находится родильное отделение. Днем ранее там умерли семь новорожденных. Кабинет в конце коридора был заставлен сломанными инкубаторами. Стекло в одном из них было разбито. Из другого торчали красные, желтые и синие провода. «Не используйте — не работает», — написано на табличке, датированной ноябрем 2015 года.

В коридоре стояла доктор Амалия Родригес. «У меня только что был пациент, которому понадобился аппарат искусственного дыхания, но у меня нет ни одного, — сказала она. — Это младенец. Что мы можем поделать?»

Доктор Родригес сказала, что в день отключения электричества персонал больницы пытался запустить генератор, но он не сработал. Врачи испробовали все, чтобы новорожденные продолжали дышать. Они вручную качали воздух в их легкие, но в конце концов так устали, что чуть не теряли сознание. Сколько именно детей умерло из-за отключения света, трудно сказать, потому что в больнице полно других трудностей. «Что мы можем здесь сделать? — задается вопросом доктор Родригес. — Каждый день я списываю по инкубатору. Они не греют, они холодные, сломанные».

Смотрите также: Больницы во Франции: частная клиника или госпиталь