«Что останется после меня»: пронзительный фотопроект питерской художницы Ирины Гейнц

«Я бы мог поучаствовать в акции Fridays For Future [школьные забастовки за климат, проходящие по всему миру], но для меня важнее агитировать своих знакомых к более рациональному потреблению. Меня волнует невероятное количество пластика, которого становится все больше и больше. Я не знал раньше, что есть целый остров мусора в океане. И что микропластик проникает в среду обитания — мы сами уже им питаемся. Если человек действительно считает себя хозяином природы, он, наоборот, должен ко всему относиться ответственно.

Мы в семье производим очень много мусора. Отец тоже это заметил и поддержал мой план собирать пластиковые бутылки отдельно, чтобы сдавать на переработку. Но сам этого не делает.

Я хожу в секонды и ношу одежду долго. Еще в семье давно заведено, что ненужные вещи мы отдаем. Это редкость, чтобы мы просто выкидывали одежду».

«Каждый человек хочет стать счастливым. Есть тысячи путей. Потребление — худший, но самый простой и понятный. К тому же тиражируется рекламой: «Покупка этой штучки подарит тебе радость!»

Теоретически, я мог бы изменить свои привычки, практически — не сейчас. Когда я себе об этом говорю, мне кажется, это такие дурацкие отговорки! Но я не могу. Мне не хватит времени и сил. То есть я, конечно, прекрасно понимаю, что хорошо, а что плохо. Но нужны большие бытовые усилия.

Я живу в коммуналке и не могу по всей комнате раскидать раздельный сбор — это единственная комната. Мне нужен отдельный шкаф, чтобы не видеть это постоянно. Я очень тревожный человек, повышать свой уровень тревожности еще — убиться».

«С момента моего первого раздельного сбора прошло 3-4 года. С прошлого лета мы еще начали компостировать органику — вывозим на дачу. Зимой не компостируем — органика уходит в помойку. Это зона ответственности мамы. Она прочитала, что не все стоит класть в компост. Например, косточки черешни и цитрусовые.

Иногда я позволяю себе уступки: взять чипсы или мороженое в неперерабатываемых упаковках. Мусор на снимке ударно копился полторы недели — я разобрала ящик, разобрала «Лабиринт» (Екатерина ходит в пункт выдачи компании у дома и забирает использованную упаковочную пленку для сдачи в раздельный сбор, штрихкоды отрезает. — прим. авт.), подготовилась к акции «Раздельного сбора»… В общем, скидывала все, что не перерабатывается.

Некоторые смотрят на меня, как на юродивую, потому что не понимают, зачем тратить столько усилий. Но в природе же есть биоразнообразие — я стараюсь относиться к людям так же».

«Мы ходили весной в лес у дома каждый день в течение двух месяцев. Ходили с пакетами — собирали в мусор. Летом график сбился. Сейчас начали снова. Я зашла в лес и ужаснулась: «Мне не убрать это». Попыталась, а потом руки опустились. Даже с детьми невозможно все собрать. Вот я вчера убирала вдоль дороги. И что? Уже свежий мусор. Хочу таблички повесить в местах, где в лесу любят распивать алкоголь. Но не просто «Не мусорьте здесь», а что-то, чтобы до ума доходило. Может, напугать дружинами? Штрафом? Проклятьем?

Сейчас дома мы начали складывать отдельно батарейки и лампочки. Бумагу стараюсь не выкидывать — либо сжигаем в печке, либо в костре. Когда есть возможность сдавать макулатуру у детей в школе — мы сдаем. Пластик и стекло пока не собираем. Очень болит душа, что стекло выбрасывается. Но пока не выработала алгоритм, как его можно сдавать. Если бы были контейнеры возле дома, я бы с удовольствием пользовалась.

Ты начинаешь с себя, у тебя семья, дети, друзья, на которых ты можешь повлиять, рассказывая, показывая пример. Если в семье ты поменяешь потребительские привычки, то и твои дети уже будут жить по-другому».

«Я — один, у меня потребности небольшие. Ведро держать нет смысла, я в пакетик все собираю и на следующий день по дороге в магазин выкидываю. Большие пакеты я вообще не беру. Вот у меня в кармане лежит один — хожу с ним, пока не порвется. Пожилые люди экономично рассматривают этот вопрос. За каждый пакет надо платить 2-4 рубля. Но я не из-за экономии — просто нерационально. Зачем его брать, если тут же надо выбрасывать? А повезут на свалку».

«Я не люблю слово «потребление», даже когда оно используется в якобы позитивном контексте. Например, осознанное потребление. Потреблять — это значит просто брать. Ты берешь и ничего дальше не делаешь.

В плане экологии я задаю мало вопросов. Знаю, что делаю недостаточно и могу больше, но нахожу себе тысячу оправданий. При этом родителей я могу обвинять: они не понимают, что немного испачканный пакет можно вымыть, а не выкинуть. Когда мама узнала, что у меня уже два месяца копятся отходы (для раздельного сбора), она была в ужасе: «Они же воняют, ты в каком гадюшнике живешь?» Я сказала, что все мою, а она: «Что?! Еще и моешь?» Это был разрыв, она вообще не поняла — другая парадигма. Они не знают про воздействие пластика, чем это грозит, что он разлагается сотни лет.

Я перестала покупать одежду — наоборот, отношу ее в секонд. Сейчас у меня максимально все есть, и шопоголизм непонятен. Некоторые друзья копят деньги, чтобы что-то купить: новую куртку, кроссовки. Моей обуви 7 лет, я ношу бабушкину кофту, и мне комфортно, чувствую себя в этом хорошо. Если мне что-то действительно понадобится — куплю. На самом деле странно, мне всегда нравились шмотки, ходить по магазинам. Сейчас система координат изменилась».

«Всю жизнь знал, что выделяются площади для мусора, и это нормально. Считал, что другое невозможно придумать или создать. Но сейчас получается, что даже в нашей стране, с ее необъятными просторами, назрела проблема.

Год назад с семьей задумались о происходящем — стали сортировать отходы и увидели, какой оставляем след. До вывоза в пункт сбора проходит два-три месяца — отходы занимают отдельное помещение. Чтобы их вывезти, нужно загрузить джип под завязку, около сотни килограммов. Море пластика, бутылок из-под детского молока. Два-три человека производят такое количество — ужас. Когда грузишь все в автомобиль — испытываешь негативные чувства от мыслей, что ты на этой планете творишь. Потом появляется некоторое удовлетворение, когда видишь очередь, волонтеров, заряжаешься положительной энергией. Люди приходят с небольшими объемами. Вероятно, сдают чаще. А ты минут пятнадцать принимаешь от сына мешки, которые он таскает из машины.

Готов ли я менять свои потребительские привычки? Не готов. Мотив сохранить мир, дать возможность другим поколениям жить в нормальных условиях, справедлив. Но он не пересилит привычки покупать и потреблять здесь и сейчас.

Никого не интересует даже то, что мы сидим на ядерных бомбах. У нас рядом «Тополя» по трассам ползают, дороги перекрывают. И когда через 15 минут мира может не быть, мы будем думать, как сохранить его для будущих поколений? Неизвестно, сколько нам осталось жить, а я буду думать, что не стоит покупать себе лишнее мороженое?»

«Ненавижу выкидывать продукты. Иногда еда все равно портится, и я очень грущу. Стараюсь покупать ровно столько, сколько съем. Мой парень даже думал, что у меня маленькая зарплата и не хватает денег на еду. Говорил: «Не стесняйся, Ксюш, я заплачу». Даже ссора была: я купила яйца, какой-то фрукт. Подумала, что приготовлю яичницу, порежу огурчик, кофе выпьем. Для меня это завтрак. Он очень расстроился — решил, что я его не ждала, раз не накупила еды. А я просто не беру лишнего.

Потребление — подмена ценностей, замещение настоящих потребностей. Например, каждый хочет быть любимым. И человек думает, что его будут любить, если он будет классно одеваться. Или его будут уважать, если у него много машин.

Меня беспокоит, что у нас в стране отсутствует забота. В том числе об экологии. Не понимаю, почему государству все равно? У нас инициатива идет от людей, а не от власти, и это безобразие. Возможности раздельно сдавать отходы просто нет. Почему человеку доступно образование, но недоступна возможность не загрязнять свой дом? Какой-то абсурд. Чтобы не мусорить, ты должен прикладывать такие усилия! Я не попадаю на волонтерские акции «Раздельный сбор». Поэтому езжу сдавать свои отходы в IKEA — и благодаря шведам чувствую себя нормальным человеком. Хотя не все можно сдать».

«Как-то раз я выкинула еду и поняла, что ведро только что было совершенно пустым, а теперь полное. И меня накрыло: я только что создала ведро мусора! Я взвесила пакет в руке, поняла, что это очень много, и просто приняла решение: с завтрашнего дня мы так больше не делаем. Рядом со мной как раз проходили акции «Раздельный сбор». Позже я поняла, что мыть упаковку не страшно и не сложно. Просто ты знаешь, что это нужно сделать. Я занимаюсь этим почти два года.

Помню, как в детстве сдавала бутылки. Не потому что не было денег, а потому что это нормально. Родители и бабушка рассказывали, как им в магазине что-то продавали только в свою тару. То есть это нужно было держать в голове: ты не просто идешь в магазин, а берешь с собой все необходимое. Полиэтиленовых пакетов вообще не было, они стоили дорого. Дедушка их мыл, сушил и потом снова использовал. Поэтому, когда в 90-х появился свободный рынок, начался «отходняк»: наконец-то мы можем ничего не мыть, не экономить, а просто потреблять.

Автоматизм — очень страшная вещь. Он во всем. В отношении к людям, себе, ко всему. Мы воспринимаем все как данность, не чувствуем конечности. Все легко в получении, относимся друг к другу как к ресурсу. Но любой ресурс может закончиться, перестать быть доступным каждому, стать дороже. Климат меняется, и меня это очень сильно беспокоит. Еще 10 лет назад все было по-другому. Это очень быстрые изменения, и дальше все будет только быстрее. Все может действительно печально и трагически закончиться. Для нас, не для внуков».

«В 2012 году мой преподаватель, который занимался экологическими вопросами, рассказал мне о городской свалке. Которую я, кстати, мог наблюдать из окна своего дома — она была высоченной. Он говорил, что к 2020 году свалка будет такой огромной, а содержание метана таким высоким, что любая искра может привести к катастрофе. Не то чтобы это на меня повлияло. В моем городе в первую очередь была проблема не с сортировкой, а тем, что из некоторых районов мусор вообще не вывозился.

Люди, которые начинают с себя, заряжают других. Например, Чистомен — мужчина в зеленой маске из Челябинска, который устраивает уборки. Он вдохновил многих людей делать так же. Конечно, уборка — не решение проблемы. Но в российском обществе уже это — очень хорошо и правильно.

Лично я к раздельному сбору не готов. Просто не готов. Не хочу этим сейчас заниматься. Я из тех людей, которые начнут, когда будет инфраструктура и регламент со стороны государства. Считаю, это правильный путь. Я не задумываюсь о том, какой след оставляю. А если и задумаюсь, это ничего не изменит в моей голове, честное слово. Я переживаю только за зеленые массивы в городской среде. Будем честны, меня волнуют не море, не горы, а конкретно — город. Так как это среда, в которой я обитаю».

«Когда я что-то не выкидываю, я говорю себе: «Это хорошо». Но, если честно, что изменит не выкинутая мною бутылка? Ничего. Конечно, если миллиарды людей не будут выкидывать — это многое поменяет. Но ведь каждый думает только о себе.

Говорю коллегам: «Наливайте кофе в свою кружку». А они не понимают, чем вредят «бумажные» стаканчики. То есть люди даже не догадываются. Берешь бумажку и макаешь в воду. Что с ней происходит? Она размокает. И как «бумажный» стаканчик может часами удерживать жидкость? Там пластиковая пленка. Не то чтобы люди тупые, просто не хотят думать. Все идет к упрощению. Техника за нас думает и все делает.

Мне грустно, что человек не может изменить своим инстинктам. Не может перестать есть. Возможно, пока что. Надеюсь, когда-нибудь что-то придумают и мы не будем нуждаться в еде или она будет в другом виде. Тогда мы перестанем покупать. Кто-то возразит: «А как же разнообразие и вкус?» То, что плод сладок, еще никого к добру не привело. Адама и Еву вот тоже. Они — первые потребители. А змея — маркетолог — соблазнила, заманила яблоком».

«Когда мы учились в школе, выделялись огромные территории для сбора макулатуры и металлолома. Всякие коряги с улиц сдавали. Иногда со строек могли принести даже нужное. Потому что соревнование между классами — хочешь выиграть. Все шныряли по колхозам, полям, ямам, арыкам и собирали металлолом. А в быту у нас разве что металлические банки были, но мы их приспосабливали для хранения — под гвозди, пуговицы, иголки. Если вдруг пластиковая коробочка появлялась, то мы ее хранили как зеницу ока, на видное место ставили: «Какая красивая пластиковая коробочка!»

У нас было помойное ведро с водой и очистками. И мы выливали это в яму в саду. Там оно все само собой перегнивало. Мусорок не было. Стекло, металл и макулатуру мы сдавали. Полиэтиленовые мешки появились гораздо позже, из-за бугра. За большие деньги фарцовщики привозили эти мешки с рекламой «Мальборо» и «Левайс». И мы в эти мешки засовывали какую-нибудь сумочку, чтобы он не растянулся и дольше служил. А потом поперла «цивилизация» — занавес открылся, и нам показали, как можно жить.

Мы дойдем до точки практического невозврата и быстренько начнем исправляться. Другой вопрос — успеем ли. У людей какая логика? Я зачем буду напрягаться? Напрягитесь кто-нибудь, а я подумаю. Чтобы совесть большинства проснулась, нужен либо насильственный приказ, либо воспитать поколение, у которых будет другой способ жизни. А у нас какой? Идея одна: глянцевые журнальчики, реклама, вот так надо выглядеть, вот так ходить, вот это тебе нужно купить, вот это иметь. Иметь, иметь, иметь. Все. А зачем, для чего? Ведь я этого достойна! И каждый — я».