Будни работников крематория

Каждые 10 минут машинисты Минского крематория обязаны открывать задвижку в печи и помешивать прах покойного. Они делают это с абсолютно невозмутимым видом, повторяя, что в их работе нет ничего сверхъестественного: «Люди рождаются, люди умирают». Журналисты лично наблюдали за процессом кремации и выяснили, почему во время работы здесь не принято посыпать голову пеплом.

В 2013 году кремировали 39 процентов умерших

Монументальное здание из красного кирпича, окруженное колумбарными стенами и кладбищенскими могилами, не назовешь приятным местом для работы. Воздух здесь словно пропитан человеческим горем. Если в 80-е здесь проводили около 1000 кремаций в год, то сегодня их число превышает 6300. В прошлом году через кремацию прошло около 39 процентов умерших.

Заместитель начальника крематория Александр Дубовский объясняет повышенный спрос тем, что по сравнению с кладбищенской могилой за ячейкой колумбария не нужен специальный уход. Кроме того, мест на кладбище с каждым годом становится все меньше и меньше. И в дальнейшем, предсказывают специалисты, нагрузка на крематорий будет лишь возрастать. В Европе сегодня кремируют порядка 70 процентов покойных, а в Японии – до 98.

Машинисты ритуального оборудования — 5 человек на всю республику

Несмотря на специфику работы, внизу также «кипит жизнь». В кремационном цеху работают сильные духом люди — с закаленной психикой и здоровым взглядом на вещи. В официальных документах их называют «машинистами ритуального оборудования» – они представители редкой в нашей стране профессии, если не сказать штучной.

Впечатляет трудовой стаж местных «печников». Оба Андрея, один – с усами, другой – без, работают в крематории больше 20 лет. Пришли, как они говорят, молодыми, крепкими, стройными парнями. Понятное дело – с расчетом поработать здесь временно. А потом «вработались», и вот – уже полжизни прошло в стенах крематория. Мужчины говорят об этом без тени сожаления. Кажется, они действительно вполне довольны своим положением. Лицом к лицу с покойниками, мол, не пересекаются (кремируют умерших людей только в закрытом гробу и вместе с гробом), а всю основную работу поручают машине.

Раньше «дым шел столбом», сегодня работа машиниста непыльная

Процесс кремации сегодня действительно автоматизирован. В цехе установлены четыре довольно современные чешские печи. В одной из них сжигают послеоперационные онкологические отходы, а остальные – используют по прямому назначению. По словам Александра Дубовского, со старым оборудованием здесь «шел дым столбом». Теперь работа машиниста относительно непыльная.

После того как по умершему отслужат панихиду, из ритуального зала гроб перевозят либо в холодильник (если все печи заняты), либо прямиком в цех. Работники крематория рассказывают, что часто сталкиваются с мнением, что якобы перед сожжением они достают из гроба золото, часы, а также снимают с покойника хорошую одежду, туфли. «Вот вы наденете на себя одежду с покойного?» — в лоб задает вопрос Андрей, которому явно поднадоели такие разговоры. И не открывая крышку гроба, машинист быстро загружает его на подъемник.

«Если пришел Иванов, значит, отдадут прах Иванова»

Главное, говорят мужчины, выполнять свою работу качественно. А критерий качественной работы для крематория, это отсутствие путаницы. Выражаясь словами героев статьи, «если пришел Иванов, значит, отдадут прах Иванова». На каждого покойного заводится что-то наподобие паспорта: на бумаге указывают имя, возраст, дату смерти и время кремации. Любые перемещения гроба или праха возможны только с этим документом.

Андрей показывает нам емкость с мелким порошком. Если не пытаться проворачивать события назад и не представлять себе, каким был этот человек в жизни, можно смело работать. Машинист пересыпает прах в специальный мешочек и прикрепляет к нему «паспорт». Затем «порошок» попадает в комнату выдачи праха, где организаторы упакуют его в урну и отдадут заказчику. Или не отдадут заказчику, потому как тот попросту за ним не придет. Это хоть и редкий случай, но регулярно повторяющийся. Урны могут месяцами ждать своих родственников, пока работники крематория не начинают искать тех, кто заказал кремацию и каким-то удивительным образом о ней забыл.

«Единственное, к чему сложно привыкнуть, это к детским кремациям»

— Я помню, маленького сгребал, и среди праха машинка железная была (не сгорела. примечание редактора) . Так она мне потом снилась еще долго. Гоночная такая. Встанешь ночью, пот скинешь, сходишь в туалет и думаешь, как такое могло присниться? Единственное, к чему сложно привыкнуть, это к детским кремациям. Первый ребенок, которого кремировал, это была девочка, годик ей был. Ладно там новорожденный, а когда поживший… И еще видишь, как родители плачут…

Деньги не пахнут

Дети – это единственный повод для скупого мужского сочувствия. 22-летний Александр Канончик старается рассуждать сухо: «Люди рождаются, люди умирают. Что в этом такого?» Когда он только начинал работать в крематории, его предупредили, что сюда часто приходят на 2 недели, а потом не выдерживают – уходят.

«До свидания», — бросают короткую фразу работники крематория. «Надеемся, что встретимся с вами еще очень не скоро», — отвечаем мы и с радостью покидаем это пусть и любопытное, но печальное место.

Смотрите также — Смерть как ежедневная рутина