Отцов-одиночек, конечно, не так много, как одиноких матерей. Но они есть, и в Петропавловске они даже объединились в Школу отцов. Райхан Рахим и Олег Кисляков побывали в неполных семьях, где есть папа, но нет мамы.
– Мы расстались с женой по взаимному согласию, но поддерживаем отношения ради дочери. Наверное, я один из редких мужчин из нашей Школы отцов, который поддерживает отношения с женой. Обычно мужчины-отцы совсем отказываются от общения с бывшими женами, они просто отрезают это, и все. Благодаря рождению дочери я начал заново жизнь в 37 лет. У меня появилась большая светлая чистая любовь, и я кардинально поменялся на 360 градусов. В первую очередь занялся саморазвитием, отошел от процесса накопления денег и начал мой духовный и социальный путь.
– Моя бывшая жена думала, что все массажисты такие крутые, много зарабатывают… Но я оказался не очень оборотистым – клиентов немного, денег мало. И ей не понравилось – пошла искать себе побогаче и получше. Я ее разочаровал. Дочку оставила мне, посчитала, что на нее и ребенка у меня не хватает денег, а только на дочь хватит, вот и оставила.
Я не совсем слепой, у меня остались светоощущения, а так – сплошная пелена. Раньше, когда была возможность, я ездил в Москву – проходил лечение, а сейчас зрение не поддерживаю. Я и варить умею, и стирать, и сам хожу по городу – ориентируюсь спокойно, розетку могу починить, люстру повесить… Вот ремонт в своей комнате затеял, хочу здесь все освежить. Хоть и не смогу увидеть, но душа ведь чувствует обновление.
Когда у нас были деньги, мы с Машей ездили в Астану. Хотелось ее порадовать: накопил немного и купил билеты на поезд, поехали мы специально на открытие цирка, гуляли потом по городу,
фотографировались. Очень хорошо было.
Когда она еще не умела читать, а я уже не видел, мы шли к знакомым, под диктовку я записывал все по Брайлю и ей читал стихи, рассказы. Я до сих пор вспоминаю, как мы с Машей выходили на полянку, садились и читали книжку. И совсем было не в тягость. У нас была любимая игра, называлась «На базаре». Она была продавцом, а я покупателем – так мы с ней учили математику.
Так же дети ее дразнили, Маша обижалась. Вся в слезах приходила, бывало, домой. А я ей говорю: «Ты же моя родная дочка, какой интернат, какой поводырь?».
Когда я был помоложе, мог завести отношения, но не рискнул, не хотел, чтобы моего ребенка обижала чужая женщина. У меня сразу ассоциация возникала со сказкой про злую мачеху и бедную падчерицу, не хотел, чтобы так получилось. Теперь дочка выросла, ее больше друзья интересуют. А сейчас кому я нужен больной и нищий…
Я не любитель рассказывать свою историю, но хочу, чтобы люди, которые находятся в тяжелом положении, не отчаивались. Не бывает безвыходной ситуации, надо только подумать. Нужно всего лишь проживать жизнь, и она сама будет помогать. Вот я слепой вроде, а когда еду готовлю, не обжигаюсь, чудеса… И я не думаю, что инвалиды – люди второго сорта, не чувствую себя из-за этого обделенным. Если приглядеться, то можно увидеть, что внутренний мир таких людей намного интереснее и богаче, чем у других.
В остальном я даже рад, что у меня такая жизнь – не как у всех, не по обычному сценарию.
– Я вырос и получил образование в Омской области, отслужил в армии и приехал в Петропавловск – родные позвали на родину, а потом уехал на заработки в Астану. Там женился и жил с семьей в течение восьми лет. И понял, что съемные квартиры – это не дело. Да и мы снимали комнаты на правом берегу, а там, в частном секторе, это обычно времянка, которая разделена на несколько углов, и в каждой комнатушке за тридцать тысяч в месяц живет семья. Это просто ужасные условия, в этой комнате и печка, и кровать, и кухня – теснота и грязь. Мы переехали с семьей в деревню, поселок Якорь в 30 километрах от Петропавловска, приобрели частный дом в кредит. Потом подумали: раз живем в частном доме, почему бы не обзавестись хозяйством, огородом, коровой. Купили корову, занялись огородом, все стало налаживаться. И тут начались ссоры – жена уставала от такой жизни – и через три месяца забрала младшего сына и ушла. Оставила дочь бабушке-соседке, которую мы знали всего два месяца, и уехала. Соседка еле ходит, дочь через полчаса сама ушла от бабушки, и с девяти утра до семи вечера пятилетний ребенок был на улице. Хорошо, что ничего не случилось. Я был на работе и не знал.
Сначала мне было обидно и больно, но потом прошло, мне помогли друзья и время. Я уже успокоился, и все, что мне нужно, чтобы дети оставались рядом. Сейчас я встречаюсь с одной женщиной, у нее тоже двое детей, но пока не решаюсь на совместную жизнь.
– Когда жена умерла, дочке было 3 года, а сыну – 12 лет. Жена была образованная, учитель первой категории, умница, красавица, и характер хороший. У нее обнаружили опухоль молочной железы, врачи не смогли помочь, и я остался один с детьми. Я тогда сразу поседел, постарел. Поклялся, что поставлю детей на ноги, воспитаю сам.
Я сам вырос без матери: она умерла, когда мне было шесть лет, нас четверо осталось от нее, от мачехи потом было еще трое. Уже лет в двенадцать я сам пек хлеб и убирал в доме. Я знаю, что такое сиротство.
Отец после смерти матери запил – не у каждого человека сила воли есть. Я насмотрелся всякого, поэтому вообще не пью и не женюсь снова. Почему должны страдать мои дети?
В коллективе я самый миролюбивый, ни с кем не ругаюсь, бывает, коллеги возмущаются по поводу зарплаты, но я всегда беру, что мне дают. Молчу и работаю, меня за это коллеги коммунистом прозвали. А я просто работаю и не думаю, что меня обманут или я за кого-то перерабатываю. Я не коммунист, я просто знаю, что мне все дает Всевышний. Бывает, доброе дело сделаешь, и сразу родственники продукты принесут или какой-нибудь калым подвернется. Добро возвращается сразу.
Как мужик, я могу любую работу делать: и деньги заработать, и баурсаки пожарить, и борщ сварить. А мать-одиночка, особенно если она без образования, техничка к примеру, много она заработает, что ли? Женщинам труднее приходится, чем нам. Есть у нас в бригаде отделочницы. Наработаются за день, а им еще бежать домой, ужин готовить, детей воспитывать. Да и люди к матерям-одиночкам зачастую относятся с осуждением…
Родственники мне говорят, мол, женись, я а отвечаю: потом. Я не останусь без жены, в любом возрасте могу жениться, если захочу, хоть завтра могу жениться, не хвастаюсь, насчет этого проблемы нет. Но какая бы ни была хорошая женщина, все равно она чужая. Вот даже иногда дочке что-нибудь скажу, она обижается, а если посторонний человек скажет? Дочка у меня ранимая и маленькая еще. Я не хочу, чтобы чужая женщина обижала моих детей.
По молодости я работал в полиции, но потом решил попытать счастья в других сферах и уехал в Тюмень на заработки. Работал и дальнобойщиком и строителем. В Тюмени встретил девушку, женился. Жену любил сильно, даже слишком сильно. Вскоре она родила сына, которого я назвал Булатом. После десяти лет меня потянуло на родную землю, посоветовавшись с женой, мы переехали в Петропавлоск. На родине у меня сразу пошли дела, я выиграл несколько тендеров на строительство крупных объектов, за год купил дом, и все было как в сказке. Пока не случилось несчастье – на проверке высотных объектов я стоял на лесах, которые были плохо прикреплены. Они не выдержали моего веса и я упал. Причем неудачно – вниз головой, в результате травма головы и поврежденные внутренности. К счастью, мне вовремя оказали помощь.
– В середине марта жена вдруг заболела, положили в больницу, подозревали вначале воспаление легких, потом перевели в онкологическое отделение, сказали, что рак крови. Там она сгорела за две недели. Я даже не успел понять. Тогда не думал о трудностях, не думал вообще, надо было детей поднимать на ноги. Полностью ушел в работу, в воспитание дочерей. Когда Лида умерла, я работал менеджером в НИИ, зарплата была невысокая, потом работал в Бишкуле. Пригласили в проект по выращиванию картофеля, я по образованию агроном, и пришлось мне жить на поле. Было сложно уделять время дочерям: я же приезжал в десять вечера, помылся и спать, дочки практически меня не видели. Хорошо, теща приезжала к нам и помогала растить дочек. С ее помощью дочки и выросли.
Сейчас в городе работаю, тут проще, всегда на выходные дома, есть возможность больше проводитьp время с семьей. Я учил дочерей быть самостоятельными, уметь принимать решения. Если болеют – значит, утром встали и сами пошли в больницу, потом приходят, дают список лекарств, я даю деньги. В основном я папа-добытчик, но и на кухне справляюсь. Когда дома, всегда сам готовлю ужины и обеды. Вот сегодня на обед у меня в духовке печется мясо по-французски, вчера приготовил лагман.
Но не у всех отцов-одиночек все хорошо складывается, есть у нас отцы такие, что и денег мало, и работы нет, поэтому надо этот вопрос поднимать. В законодательстве не существует такого понятия, как отцы-одиночки, мы сами в своем соку варимся, и все. И даже не всегда дело в достатке, но и в моральной поддержке.
– Я работал грузчиком в компании «Маслодел», ходил пешком с работы домой и как-то случайно познакомился в ларьке с продавщицей. Разговорились, начали встречаться и поженились. Потом родился Евгений. Года два снимали дом, жили потихоньку, я работал, она сидела дома с ребенком. Я начал выпивать понемногу, не каждый день, но бывало, и жене стало скучно. У нас возникло недопонимание. Затем она устроилась на работу и загуляла. Пошла якобы в магазин и пропала. Я пошел искать, и вдруг на моих глазах подъезжает к ней человек на машине и забирает ее. Часа два ее не было, потом приехала. Это было зимой, я не хотел заходить домой, ходил по улице и думал.
В последний раз жена сына видела года два назад. Он пошел в школу 1 сентября, и если бы бабушка не вызвонила ее, то она бы и не вспомнила. Она и отказную на сына написала: мол, с отцом сыну будет лучше, школа рядом и все такое. Я подавал на нее в суд на алименты, она три месяца платила по 12 тысяч, а потом исчезла. В то время она работала в медцентре старшей медсестрой, у нее была возможность платить. Пропала с места работы и вообще где-то спряталась, сейчас не могут ее найти.
Когда Женя пошел в нулевой класс, я сильно волновался, готовил его тщательно: и покупал одежду, и беседовал с ним. Знаю по себе – первый, второй, третий класс я практически не учился, на базаре арбузы продавал, мною никто не занимался. Отец пил, мать ушла и забрала только сестру, а я рос на нейтральной стороне со старой бабушкой. Поэтому я стараюсь внимательно следить за его окружением, воспитываю.
Я раньше думал, что надо жениться, сыну присмотр нужен, но время сейчас какое-то… интересное. Чтобы сойтись с кем-нибудь, должна быть машина, денег много, чтобы безделушки покупать. А еще, как только женщина узнает, что есть ребенок, то даже общаться не хочет. Первое время было неприятно, сейчас уже все равно.
Помню, в нулевом классе учительницы удивлялись мне. И на суде мне сказали, что это редкий случай, когда отцу оставляют детей. А что здесь удивительного? Женщины сейчас ведут себя, как мужики: работают, гуляют, курят, пьют.
– Жена от меня просто взяла и ушла. Да, конечно, были ссоры и недопонимание, но я так и не понял причину ухода. Уехал на работу, я работал тогда в охране и помимо этого еще занимался индивидуальным предпринимательством – по сантехнике двигался, вечером приехал домой, а ее нет, прождал до глубокой ночи. Сын плачет: он без мамы не может, до 3 лет сосал грудь… Жены три дня не было. Я переживал сильно: мало ли что случилось? Потом она сама позвонила, сказала, что где-то у кого-то живет. Через месяц пришла, пыталась объясниться. Я не понял. Мне сказали, что она не готова еще была к семейной жизни. Я вначале пытался понять, почему так произошло, а потом смирился. Меня это устраивает. Спасибо родителям, помогли мне с воспитанием сына.
Спустя год после ухода жена захотела встретиться с ним. Я ей говорю: мол, не надо, ты ему психику нарушаешь. Он после встречи с ней сидит и в одну точку смотрит, и у него слезы бегут. Эти встречи были для него болезненными, но хорошо, что за эти шесть лет мать всего два раза приходила. И дело не в моих отказах, если хотела бы, то прорвалась любыми способами, штурмовала бы.
Поначалу не готовил, просто брал пачку хороших пельменей. Никита три штуки скушает, у него аппетит плохой, а остальное мне. Потом то картошечки пожарю, то супчик сварю, но все больше на полуфабрикатах. Да и времени было немного. Я все на работе пропадал, еще пытался подзаработать, ведь зарплата 40 тысяч – это небольшие деньги.
Такая проблема, как у меня, распространенная. Деградирует народ, и не только женщины, но и мужики. Моральные устои поменялись. Конечно, матерей-кукушек гораздо меньше, чем нерадивых отцов.