Другая жизнь

Рассказывает Александр Савельев: «Я уверен — у женщин-фотографов часто есть смелость, которой не хватает мужчинам. Смелость снимать без оглядки на принятые стандарты, просто «потому что мне так нравится». И Лиллиан Бассман мне кажется очень хорошим примером этой смелости.

Уже тогда, в 50-х годах, ее снимки довольно сильно отличались от общепринятой журнальной фотографии. Стандартом был вполне реалистичный и конкретный стиль, Бассман же всячески старалась уходить от конкретики — чтобы добиться нужного эффекта, она часто снимала намеренно вне фокуса, на длинных выдержках, с двойной экспозицией. Ее фотографии не рассказывали об одежде документально — они, скорее, создавали атмосферу — неопределенную и загадочную, и потому привлекательную».

Однако настоящая известность и «вторая жизнь» пришла к снимкам Бассман намного позже. В начале 60-х она прекратила снимать моду для журналов — fashion-фотография всё больше становилась потоковой индустрией, и ее это не устраивало.

«Раньше я могла долго болтать с моделью, делать ей прическу, работать над ее образом и разговаривать с ней о ее детях — и это нас настраивало на съемку. А в 60-х годах мне давали модель не больше, чем на два-три часа… И на съемках стали присутствовать все эти парикмахеры и визажисты. Да и модели стали моложе — а мне очень сложно было снимать шестнадцатилетних девочек в таких ужасно дорогих и немыслимых нарядах, которые ни одна обычная девочка не может себе позволить. Всё это было не по мне».

В 1971-м, наводя порядок в своей студии, Бассман решила, что негативы ее старых рекламных снимков уже нет смысла хранить. Куда-то она их, как ей казалось, выбросила, и сама долгое время считала их утраченными. Однако некоторые рукописи не горят, и некоторые коробки с негативами можно найти двадцать лет спустя просто в угольном сарае — именно так и случилось. И тут-то и началось самое интересное: в начале 90-х годов Бассман, которой тогда уже было за семьдесят, начинает печатать свои старые негативы заново — очень контрастно, смело, всячески колдуя над ними при печати.

Большинство известных сейчас фотографий Бассман — результат именно этой авторской печати, «ремейк» начала 90-х годов. Подобно пикториалистам начала века, при печати она изменяла изображение весьма радикально — и в этой авторской редакции ее работы больше напоминают графику и живопись, чем изображение, полученное фотоаппаратом. Произошла удивительная трансформация: снимки, когда-то сделанные в рекламных целях, обрели новую форму и новый смысл, новую художественную ценность.

Еще одним ключевым моментом мне кажется то, что Бассман достала из сундука эстетику другой, уже забытой и прошедшей эпохи. И это не просто ретро, не те 50-е, какими мы их привыкли видеть в кинохронике или в снимках других фотографов, — в ее отпечатках воплощается какая-то другая реальность, вневременная, иная, параллельная… что-то такое, чего на самом деле никогда и не было.

По сути своей, это уже не съемки моды — это, скорее, воплощения снов о модных женщинах какого-то другого времени или даже другого пространства. Сновидение, в котором очертания предметов размыты, образы и лица расплываются и ускользают, — всё это выглядит очень притягательно и оставляет зрителям пространство для собственной фантазии.

Кстати говоря, сама Лиллиан Бассман всю жизнь предпочитала самую простую одежду — джинсы и рубашки, никаких платьев. Шутила, что одевается в магазинах для моряков. Когда в 1990-х годах заново напечатанные снимки Бассман стали своего рода сенсацией, у нее прошло несколько персональных выставок, журналисты писали о вновь найденном фотографе, о том, что именно ей удалось сделать рекламную фотографию искусством… Но главное — у нее снова появились заказы от престижных глянцевых журналов.

Бассман, сухонькая восьмидесятилетняя старушка, снова вернулась в мир модной фотографии. И, в общем-то, осталась верна своему стилю:

«В черно-белых фотографиях есть энергия, есть загадка, — я не знаю, как это описать. Это либо чувствуешь, либо нет. Я так вижу вещи — в черно-белом. Я понимаю, что можно снимать в цвете, но цвет не приносит мне тех эмоций, которые дают мне черно-белые фотографии. Для меня это очень волнующе».

Но это еще не всё. Нисколько не отрицая выдвинутый в начале поста тезис о женской смелости, хочу сказать: если женщина делает что-то смело и талантливо — ищите рядом мужчину. Хоть и не всегда, но эта закономерность работает. И вот что занятно: о Бассман написано довольно много статей, она мировая знаменитость и старейший работающий фотограф в мире — а вот о ее муже, Поле Химмеле, в этих статьях часто не упоминают вовсе. А между тем они прожили вместе долгую жизнь и явно друг на друга влияли. Смотрите сами:

Правда ведь, есть очевидная связь?

Вот так. Лучшую фотографию поста я приберег напоследок 🙂 Химмель скончался в 2009-м, Бассман в свои 94 года осваивает фотошоп.