Говорящая фамилия: за что соратники и враги ненавидели генерала Шкуро

Всем хорошо известно, что разразившаяся после революции 1917 года в России Гражданская война была затяжной и очень жестокой. В ней не было места рыцарству, но все же некоторые ее «герои» заслужили особую репутацию. Одной из самых неоднозначных фигур того времени, безусловно, можно считать казачьего генерала Андрея Григорьевича Шкуро, которого презирали даже соратники.

Генерал Шкуро заслужил одинаковое прозвище как у своих собратьев по белогвардейскому движению, так и у командиров Красной Армии. «Шкура», с отвращением называли его «черный барон» Врангель и командарм 1-й Конной армии Семен Буденный. Удивительно, но они оба были правы, так как родился этот антигерой в 1887 году в станице Пашковской под Екатеринодаром в семье подъесаула Григория Шкуры.

Отец гордо носил свою фамилию, доставшуюся ему от предков, а вот сына она тяготила. Сразу же после революции офицер Андрей Шкура сменил фамилию на более благородную и стал Шкуро. Именно с этой фамилией он вошел в историю и стал презираем всеми, кто имел с ним когда-либо дело.

В официальной биографии Шкуро сказано, что он закончил в 1907 году 3-й Московский кадетский корпус и был принят в казачью сотню Николаевского кавалерийского училища в Санкт-Петербурге. Затем молодого казака перевели в 1-й Уманский казачий полк Кубанского казачьего войска, дислоцировавшийся в крепости Карс в Персии (ныне территория Турции).

Именно в Карсе Андрей Шкуро впервые отличился, в хорошем смысле этого слова и проявил недюжинную храбрость в схватках с членами местных банд. Нужно сказать, что храбрости казаку было не занимать — он был отчаянным рубакой, презирал смерть и… приказы командиров. За это на молодого воина нередко накладывали дисциплинарные взыскания, но в целом он был на хорошем счету.

Хотя среди однополчан Шкуро и считался лихим парнем, до начала Первой мировой о нем никто особо не знал. Когда Россия вступила в войну, он был где-то на бескрайних просторах Сибири и когда добрался к месту расположения своего полка, тот уже отбыл в полном составе в театр военных действий.

Опоздавшего офицера взяли на должность командира взвода в 3-й Хоперский полк, с которым Шкуро все-таки попал на фронт. Там он принялся за свое и командиры часто размышляли — отдать склонного к самоуправству офицера под суд или наградить за инициативность и отвагу. «Рано или поздно этого молодца повесят» — говорили между собой старшие по званию офицеры и как в воду глядели.

Шкуро, отлично понимая, что играть на нервах у руководства долго не получится, сам предложил создать диверсионный конный отряд под его командованием, чтобы бить противника в глубоком тылу. С облегчением ему дали добро, здраво рассудив, что от такого партизана может быть толк, тем более что, в случае чего, для армии потеря будет невелика.

Получив разрешение, Андрей Шкуро с огоньком взялся за организационные вопросы. Будучи по характеру человеком тщеславным, он придумал для своей партизанской сотни знамя с волчьей головой на черном фоне. Немного позднее казаки его «Волчьей сотни» начали носить на форме оторочку из волчьего меха, по которой их все и узнавали.

По мнению Шкуро волчья символика должна была нагонять на врага страх. Но его отряд доставил немцам и их союзникам немало хлопот и без этого. Мобильная и невероятно боеспособная сотня, возглавляемая лихим атаманом, появлялась из ниоткуда, наносила врагу урон и бесследно исчезала. Успехи отряда были высоко оценены и современниками, и потомками — кто-то даже предлагал называть Шкуро основателем русского спецназа, но не сложилось и скоро вы узнаете почему.

Несмотря на боевые успехи, некоторые соратники атамана относились к нему с пренебрежением. Барон Врангель, уже в годы Гражданской войны утверждал, что боевой путь партизанского отряда Шкуро не был столь героическим, как его пытаются изобразить.

После Февральской революции Шкуро был переведен на Кавказский фронт, где и находился до самого конца войны. В декабре 1917 года жизнь полковника едва не оборвалась. В стычке с неизвестными он был тяжело ранен и чудом выжил. Кто-то утверждает, что это были большевики, кто-то уверен, что атамана выследили ограбленные им в годы войны граждане, но, вероятнее всего, это была просто пьяная стычка, разгоревшаяся на ровном месте из-за взрывного характера казака.

Некоторое время Шкуро был вынужден серьезно лечиться и почти год о нем ничего не было слышно. Но едва оправившись от ранений, он тут же заявил о своем желании бороться с большевиками в рядах Белого движения. Именно в это время ему и присвоили звание генерала, которое атаману не полагалось ни по знаниям и навыкам, ни по заслугам.

Новоиспеченный генерал начал собирать свою армию и как и следовало ожидать, под его знамена пришли не самые лучшие кадры. У Шкуро собрались отъявленные мерзавцы, не признающие командиров, любящие выпить, пуститься во все тяжкие с женщинами и, конечно же, не обремененные принципами и моралью.

Из боевых рейдов шкуровцы возвращались нагруженные обильными трофеями — они, не задумываясь, грабили и занимались откровенным мародерством. При этом доставалось не только врагу, но и мирному населению, встречавшему казаков генерала как освободителей от большевизма. Кроме этого, вояки бравого атамана насиловали, истязали, вешали, сжигали и закапывали в землю живьем всех, кого подозревали в связях с «красными».

Василий Шульгин, авторитетный деятель Белого движения, писал о Шкуро и его подчиненных следующее:

Тем не менее Шкуро терпели, так как его кавалеристы наносили колоссальный урон Красной армии. В июне 1919 года заслуги генерала в борьбе с большевизмом были удостоены высокой государственной награды, правда британской. Сам король Георг V наградил Шкуро орденом Бани.

Но в октябре 1919 года героический лоск упал с бравого генерала. Вместе с Мамонтовым Шкуро потерпел под Воронежем сокрушительное поражение от армии Буденного. Привыкшие к легким победам и попойкам казаки были ошарашены и тут же начали массово дезертировать. Всего через месяц от полноценного корпуса осталось едва ли 500 человек. Врангель был в бешенстве и потребовал от руководителей Белого движения отстранить Шкуро от командования.

Вскоре «черный барон» сменил Деникина и возглавил Белую гвардию. В 1920 году Шкуро был с треском изгнан из ее рядов и с позором укатил за границу. В Европе бывший генерал работал в цирках, выступая с конными трюками. Отметился он и в кино — ему досталась эпизодическая конная роль в «Тысяче и одной ночи» с Александром Вертинским в одной из главных ролей.

Но роль циркового наездника и статиста в кино не устраивала Шкуро, поэтому в 1941 году он, в числе немногих бывших офицеров, предложил свои услуги Гитлеру. Свое решение он обосновал просто — «Хоть с чертом против большевиков!». Начав с работы агитатора, Шкуро быстро сделал у нацистов карьеру. В 1944 году его назначили начальником Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС.

Мерзавец был зачислен на службу как группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС. Он  даже имел право носить немецкую генеральскую форму и получать содержание по этому чину. Шкуро развил у немцев бурную деятельность, планируя организацию диверсионных групп из казаков в тылу Красной армии. Активно готовил он и резервистов, которых отправляли потом в Югославию, бороться с партизанскими отрядами Тито.

Но новые хозяева быстро получили по шапке и забыли свою «шестерку»-коллаборанта. В 1945 году Шкуро, уже всерьез опасаясь за свою жизнь, попытался перейти к англичанам, наивно полагая, что сыграет роль орден, некогда полученный от короля. Но гордые британцы не захотели мараться и в мае 1945 года передали бывшего атамана, циркача и генерала СС советским властям.

Два года изменник томился в Лефортовской тюрьме, ожидая свой участи, а 16 января 1947 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Андрея Шкуро к смертной казни. Справедливо считая, что предатель не стоит пули, сотрудники НКВД просто вздернули героического атамана во дворе тюрьмы, спустя несколько часов после вынесения приговора. Так сбылось пророчество, которое следовало за смутьяном, пьяницей и мародером с первых дней его карьеры — виселица настигла Шкуро.

Смотрите также — Барон Роман Унгерн: взлет и падение монгольского «бога войны»