Обитательница психлечебницы из Японии — самая дорогая из ныне живущих художниц

Яёи Кусама вряд ли сможет ответить, что легло в основу ее карьеры художницы. Ей 95 лет, ее искусство признано во всем мире. Инсталляции Кусамы, заряженные нереальным драйвом, давно стали модным фоном для селфи. Феномен ее творчества — загадка для многих. Из аутсайдера мира искусства превратилась в самую коммерчески успешную художницу планеты.

Кусама живет в Токио и на протяжении более чем сорока лет добровольно находится в психиатрической лечебнице. Раз в день она покидает ее стены, чтобы заняться живописью. Она встает в три часа утра, не имея возможности уснуть и желая с пользой провести время за работой.

С девяти до шести Кусама работает в своей трехэтажной студии, не вставая из инвалидного кресла. Она может ходить, но слишком слаба. Женщина работает на холсте, разложенном на столах или закрепленном на полу. В студии полно новых картин, ярких работ, усыпанных маленькими крапинками. Художница называет это «самозаглушением» — бесконечным повторением, которое заглушает шум в ее голове.

Заголовки статей о художнице редко обходятся без упоминания психического заболевания. Действительно, особенности галлюцинаторного восприятия мира, вызванного психическими расстройствами, легли в основу творчества Яёи Кусамы. Оно базируется на идее повторяющихся паттернов – «сетей бесконечности» и пространств, покрытых горошинами и фаллическими символами, преобразовавшимися в некие коралловые рифы.

Ее горошины покрывают все — от платьев Louis Vuitton до автобусов в ее родном городе. Работы Кусамы регулярно продаются за миллионы долларов и встречаются по всему миру — от Нью-Йорка до Амстердама. Выставки работ японской художницы так популярны, что требуются меры по предотвращению давки и беспорядков. Например, в Хиршхорне билеты на выставку продаются на определенное время, чтобы как-то регулировать поток посетителей.

Но Кусаме все равно нужно одобрение извне. Когда в интервью ее спросили о том, достигла ли она своей цели, став богатой и знаменитой десятки лет назад, она удивленно сказала:

Кусама родилась в Мацумото, в горах Центральной Японии, в 1929 году в состоятельной и консервативной семье, торговавшей саженцами. Но это не был счастливый дом. Ее мать презирала изменяющего ей мужа и отправляла маленькую Кусаму шпионить за ним. Девочка видела отца с другими женщинами, и это вызвало в ней пожизненное отвращение к сексу.

Еще в детстве она начала испытывать зрительные и слуховые галлюцинации. В первый раз, когда она увидела тыкву, она представила, что та с ней разговаривает. Будущая художница справлялась с видениями, создавая повторяющиеся узоры, чтобы заглушить мысли в голове. Даже в таком юном возрасте искусство стало для нее своего рода терапией, которую она позже назовет «арт-лекарством».

Мать Кусамы была резко против желания дочери стать художницей и настаивала на том, чтобы девочка последовала традиционному пути.

В 1948 году, после окончания войны, Кусама поехала в Киото изучать традиционную японскую живопись нихонга со строгими правилами. Она возненавидела этот вид искусства.

Когда Кусама жила в Мацумото, она нашла книгу Джорджии О’Киф и была поражена ее картинами. Девушка отправилась в американское посольство в Токио, чтобы найти там статью об О’Киф в справочнике и узнать ее адрес. Кусама написала ей письмо и отправила несколько рисунков, и, к ее удивлению, американская художница ответила ей.

Несмотря на предупреждения О’Киф, что в США молодым художникам приходится очень тяжело, не говоря уж о юных одиноких девушках из Японии, Кусаму было не остановить. В 1957 году ей удалось получить паспорт и визу. Она зашила доллары в свои платья, чтобы обойти строгий послевоенный валютный контроль.

Первой остановкой стал Сиэтл, где она провела выставку в маленькой галерее. Потом Кусама отправилась в Нью-Йорк, где ее постигло горькое разочарование.

Что еще хуже, Кусама оказалась в полной нищете. Кроватью ей служила старая дверь, и она выуживала рыбные головы и гнилые овощи из мусорных баков, чтобы варить из них суп.

Это тяжелое положение побудило Кусаму еще больше погрузиться в работу. Она начала создавать свои первые картины из серии «Сеть бесконечности», покрывая огромные холсты (один из них достигал 10 метров в высоту) завораживающими волнами маленьких петель, которые, казалось, никогда не закончатся. Сама художница описывала их так: «Белые сети, обволакивающие черные точки молчаливой смерти на фоне беспросветной тьмы небытия».

Это обсессивно-компульсивное повторение помогло отогнать невроз, но это не всегда спасало. Кусама постоянно страдала от приступов психоза и оказалась в одной из больниц Нью-Йорка. Будучи амбициозной и целеустремленной и с радостью приняв на себя роль экзотичной азиатки в кимоно, она влилась в тусовку влиятельных людей в искусстве и общалась с такими признанными художниками, как Марк Ротко и Энди Уорхол. Позже Кусама говорила, что Уорхол имитировал ее работы.

Вскоре Кусама приобрела определенную степень известности и выставлялась в многолюдных галереях. Кроме того, слава художницы приобрела скандальность.

В 1960-е, когда Кусама была одержима узором в горошек, она начала устраивать в Нью-Йорке хэппенинги: провоцировала людей раздеваться догола в таких местах, как Центральный парк и Бруклинский мост, и разрисовывала их тела горошком.

За несколько десятков лет до появления движения «Оккупируй Уолл-стрит» Кусама устроила хэппенинг в финансовом округе Нью-Йорка, заявив, что хочет «уничтожить мужчин с Уолл-стрит узором в горошек». Примерно в это же время она начала покрывать различные предметы — кресло, лодку, коляску — выпуклостями фаллического вида.

Кусама ни разу не была замужем, хотя, когда она жила в Нью-Йорке, на протяжении десяти лет у нее были похожие на брак отношения с художником Джозефом Корнеллом.

Кусама становилась все более известной благодаря своим выходкам: она предложила переспать с президентом США Ричардом Никсоном, если он прекратит войну во Вьетнаме. «Давайте разукрасим друг друга узором в горошек», — написала она ему в письме. Интерес непосредственно к ее искусству угасал, она оказалась в немилости, и снова начались проблемы с деньгами.

Известия об эскападах Кусамы дошли до Японии. Ее стали называть «национальным бедствием», а ее мать заявила, что лучше бы дочь умерла от болезни в детстве. В начале 1970-х годов обнищавшая и потерпевшая фиаско Кусама вернулась в Японию. Она встала на учет в психиатрической лечебнице, где живет до сих пор, и канула в художественную безвестность.

В 1989 году Центр современного искусства в Нью-Йорке устроил ретроспективу ее работ. Это стало началом пусть и медленного, но возрождения интереса к искусству Кусамы. Она наполнила зеркальную комнату тыквами для инсталляции, которая была представлена на Венецианской биеннале в 1993 году, а в 1998 году состоялась крупная выставка в Музее современного искусства MoMa в Нью-Йорке. Именно здесь она когда-то устраивала хэппенинг.

В последние несколько лет Яёи Кусама стала международным феноменом. Современная галерея Тейт в Лондоне и Музей Уитни в Нью-Йорке провели крупные ретроспективы, которые привлекли огромные толпы посетителей, а ее знаковый узор в горошек стал очень узнаваем.

Художница не собирается приостанавливать работу, но начала задумываться о своей смертности.

Несмотря на коммерциализацию ее искусства, Кусама думает о могиле в Мацумото — не в семейном склепе, ей и так досталось от родителей — и о том, как не превратить ее в святилище.

Смотрите также: Глитч-арт: работы японского скульптора, от которых у вас закружится голова