«Заметки о Варанаси», или Индия не для всех

Мы в БигПикче не забываем о рубрике «Народная редакция». И с удовольствием публикуем материалы наших читателей. Эту историю нам поведала Наталия Грачева.

Если у вас тоже есть, чем поделиться с миром, присылайте свои фотографии и тексты на почту office@bigpicture.ru с пометкой «Народная редакция».

По любви

За месяц до поездки я наткнулась на интересную статью, которая не оставила меня равнодушной. В ней не было красоты и восторженности, она рассказывала про грязь и нищету, смерть и ритуалы кремации… Совсем другой мир, но не это ли — мечта фотографа?

Я потеряла сон.

Стало понятно: мне непременно нужно ехать в Варанаси! Изучив все о «городе мертвых», я мысленно рисовала себе маршруты, выписывала адреса и продумывала идею новой фотоистории. Меня многое пугало, но желание попасть туда было сильнее страха.

Билеты были куплены, фиксер найден, сердце билось в чемодане.

Вне зоны комфорта

Дышать, казалось, невозможно: воздух был горячим и пыльным. Встречал меня мужчина в засаленном костюме, он лихо схватил чемодан и передал водителю. Машина выглядела изрядно потрепанной, но оказалась с кондиционером и, как я успела заметить, намного лучше, чем все, проезжающее мимо.

Отель находился в отдалении от центра города, и больше напоминал оазис в пустыни — от контраста реальностей кружилась голова. Немного отдохнув, я поспешила выйти наружу.

Уже первые шаги по новому миру дались очень тяжело: на земле не было чистого места, и с кроссовками пришлось мысленно попрощаться. Бесчисленное количество попрошаек и людей, которые хотят до тебя дотронуться или предлагают что-то купить, сбивало с толку. Внешний вид работал против меня. Я не подозревала, что пол и цвет кожи здесь имеют большое значение.

Протискиваясь сквозь толпы людей, я набрела на лавку с сари. Полностью обернула лицо платком, глаза спрятала за солнечными очками и, наконец, ощутила себя в безопасности.

Вечные огни Маникарника

На ритуальной набережной я оказалась в первый день своего приезда и буквально впилась глазами во все происходящее вокруг. Земля была усыпана остатками погребальной атрибутики, все остальное аккуратно доедали коровы.

Толпы родственников тихо сидели возле костров, иногда кто-то посматривал в мою сторону и перешептывался с соседями. В воде копошились мальчишки с ситами, в надежде найти уцелевшие после кремации ценности. Я азартно наблюдала за процессом, один паренек подошел ко мне, чтобы похвастаться уловом: на его измазанной ладони сверкало что-то желтое. «Удачный день?» — спросила я. Он улыбнулся и убежал.

На глубине реки стояла пара лодок, этот ритуал был быстрее и дешевле — скинуть тело без кремации. Убедившись, что оно пошло ко дну, люди, управлявшие лодками, медленно правили к берегу.

Темнело. Работников Маникарника разглядеть было все сложнее, их одежда и кожа были покрыты сажей, виднелись только белки глаз. Они метались от костра к костру, отдавали команды и контролировали процесс кремации, отгоняя палками голодных собак. «Мадам, осторожно!» — услышала я. Обернулась: позади меня толпа мужчин держала тело, завернутое в ярко-оранжевую материю. Я отошла к прокопченным зданиям, возле которых по земле вилась змейка из носилок с умершими.

Сладкий воздух успокаивал, он был плотный настолько, что казалось, можно облокотиться на него — и не упасть.

Смерти не было, здесь была жизнь.

Конечная остановка

Черная одежда покрывалась пеплом. Отряхиваться приходилось часто, в итоге я бросила эту бессмысленную затею. Узкие улочки, идущие от Маникарника, напоминали центрифугу, где вся пыль и пепел бесконечно закручивались сквозняком. Все проходы заполняли палатки с дровами, рядом с ними стояли огромные весы. Покупатели торговались за каждое бревно и внимательно перепроверяли вес.

Вместе с фиксером я искала главного по гхату. Мне нужно было попасть в хоспис, а сделать это можно было за большие деньги или с письменного разрешения «главаря». Продавцы подсказали, где его можно найти. Фиксер посоветовал мне держаться за его спиной, молчать и просто улыбаться.

Широкоплечий зрелый мужчина в роскошном белом одеянии гордо держал голову и не обращал на нас никакого внимания. Мой несчастный помощник заикался, что-то мямлил и постоянно вытирал пот с лица. «Главный» посмотрел на меня, выдержал паузу и размеренно ответил. Отрицательно.

Попрощавшись со своим проводником, я направилась в сторону хосписа. Это было каменное закопченное здание с выбитыми стеклами и без дверей. Кто-то меня пытался остановить угрожающими окриками, но я решила: «Сейчас – или никогда» — и юркнула внутрь.

Я была готова фотографировать, но руки сами опустились. Весь бетонный пол занимали исхудавшие старики. Они были очень плохи. Те, кто совсем лишился сил, просто лежали, другие могли немного передвигаться. «На дрова…» — тихо прошептала старушка и протянула ко мне руку. Я отдала ей все, что было. Здесь же был старик, он не мог ничего сказать, что-то показывал жестами, я долго не могла понять, чего он хочет. Только потом стало ясно, что рядом с ним умер человек, и нужно освободить место для другого.

У цыган

За время пребывания в городе я успела познакомиться с русскими ребятами-фотографами. В один из вечеров мы решили поехать в цыганский район, и наша компания из четырех человек направилась к оживленной дороге.

Ждать свободную рикшу не пришлось, она появилась быстро, словно из ниоткуда. Индус изучил точку назначения на карте, удивленно осмотрел нас и нерешительно огласил стоимость. Мы уселись. По пути я слушала рассказ нового знакомого о том, куда мы едем, и все больше понимала: это – «Клондайк» для фотографа. Оценила заряд батареи и предусмотрительно сменила объектив.

Водитель остановился и попрощался с нами жестом «дальше — сами». Стояла кромешная темнота, где-то вдали виднелись частые блеклые лампочки. Это был ориентир.

Мы дошли быстро, картинка сменилась, и стало понятно — здесь небезопасно. Люди жили в заштопанных полиэтиленовых палатках, в которых едва помещались семьями. Маленькие дети спали на обочинах, в полуметре от проезжавшего крупногабаритного транспорта. Дети постарше, как дикие зверьки, стали на нас запрыгивать, требуя еду и деньги. Ситуация развивалась стремительно, все больше людей начинало обращать на нас внимание.

Вскоре перед нами возникла группа ребят, на некоторых были надеты кожаные косухи, на груди блестели увесистые цепи. Один из них, могучей комплекции, начал с нами агрессивный диалог. Такое я раньше видела только в фильмах про мафию. «Надо убегать!» — как бы невзначай предложила я. Никто не услышал.

На тот момент самым дорогим для меня были жизнь и карты памяти. Мысленно я начала строить пути отступления и проигрывать разные варианты действий. За несколько секунд я достала все флэш-карты и быстрым движением спрятала их в кроссовок.

Разобравшись с первой частью плана, я подняла голову и начала вникать в разговор: ребята уже мило беседовали, шутили, похлопывали друг друга по плечам. Здоровяк из банды попросил сделать пару кадров, и мы все вместе стали послушно их фотографировать, обещая опубликовать снимки в лучших изданиях мира. И уже казалось, не так важно, что совсем не было света, а моя камера была пустой: уехать домой хотелось всем.

Четыреста килограммов сандала

День выдался тяжелым. В какой-то момент я начала ненавидеть все вокруг и даже себя за свою доверчивость и доброту. Меня нагло обокрали, успели обмануть, да, и все остальное шло не по плану. В наушниках играл залихватский индийский ар-н-би, от которого тоже стало подташнивать. Я освободила уши от проводов.

«Лодка, мадам? Мадам, лодка?» — голос преследовал меня долго, все это уже изрядно меня раздражало. Я обернулась на настойчивое предложение — передо мной стоял парень.

— Всего тысяча рупий! — смело продолжил он.

— Нееет, это ты должен заплатить мне тысячу рупий за то, что я сяду к тебе в лодку! — позволила я себе ответную реакцию.

Парень опешил:

— А сколько есть?

— Только пятьдесят!

— Хорошо.

— Но при условии: ты молчишь всю дорогу.

— Я покажу лодку. Пошли!

Мы молчали. Я смотрела по сторонам и фотографировала. Веслами он невозмутимо отодвигал какие-то куски, мешающие нам плыть. Вскоре мое спокойствие нарушило тихое завывание, я достала свой телефон — нет, он был выключен. Я посмотрела на лодочника, его шея подергивалась, голова танцевала отдельно от тела, он смотрел на мою реакцию, увеличивая громкость своего пения. Я изменилась в лице.

— Почему ты так смотришь, будто хочешь меня убить? — с ухмылкой спросил парень.

— О, я бы с большим удовольствием это сделала!

— Ты можешь меня убить, только если у тебя есть восемьдесят тысяч рупий!

— Это почему?

— На мое тело понадобиться четыреста килограммов сандала, это тебе обойдется в восемьдесят тысяч.

— Но я ведь могу сэкономить — просто бросить тебя в воду.

— Карму испортишь!

Весь оставшийся путь я думала о карме. Берег был совсем близко. Мы выпрыгнули из лодки и распрощались.

— Эй, давай я тебя угощу чаем? Здесь варят отличный чай! — вдогонку крикнул лодочник.

Я кивнула. Уже не мои пятьдесят рупий быстро разошлись не только на чай, но и на рикшу до отеля. Мы договорились встретиться завтра.

На рикше по дороге домой

«Хочешь быть свободной? — спросил лодочник — Смотри!» Он открыл клетку и оттуда вылетели все голуби. Было видно, что они направились в сторону крыши одного из домов. «У них есть свобода, но они все равно возвращаются на ту самую крышу. Все повторится: утром я опять посажу их в клетку и только к вечеру отпущу. Каждый мечтает о свободе, но не каждый на нее готов.»

Золотая антилопа

Вечером в гостинице, спустившись на ужин, я не могла понять, что происходит. У телевизоров в холле толпились люди, все разговаривали на повышенных тонах, куда-то звонили. Никто толком не объяснял, в чем дело. Парень у стойки регистрации растерянно бормотал о денежной реформе. Я не стала вдаваться в подробности, решив, что эта проблема меня вряд ли касается. Но вскоре изменила свое мнение, когда мне отказали в ужине с купюрой в 1000 рупий.

Новость стала неприятной неожиданностью не только для меня, но и для всех индийских граждан. Крупные банкноты изымали с целью уменьшения нелегальных денег из оборота. Вчерашние деньги в моих карманах превратились в дорогие «фантики».

Теоретически обменять их на новые купюры можно было в любом банке, но на деле это оказалось невозможным – улицы наполнились бесконечными очередями бедолаг, дежуривших целыми семьями возле банкоматов, которые не работали.

Я вывернула карманы: мелочи набралось примерно на 10 чашек чая. Жить в Варанаси мне оставалось 5 дней.

С находчивым лодочником мы подружились и виделись почти каждый день. Он был моим сопровождающим, а с этого момента вызвался мне помочь: сначала подкармливал, а позже не совсем законно ухитрялся понемногу разменивать мою валюту.

В предпоследний день он нашел ателье, которое принимало оплату «фантиками». Я была рада возможности обменять их на комплект одежды, сшитой по моему собственному эскизу. Делая заказ, я поймала на себе недоуменный взгляд хозяина, мужчина охал, вздыхал, и пытался меня отговорить. И все-таки на следующий день я получила свой золотой спортивный костюм с индийской вышивкой на лампасах. Надеть его я отважилась только один раз.

С Варанаси — на «ты»

Паутины из улиц теперь не казались мне настолько запутанными, как раньше — я легко в них ориентировалась. Грязь больше не выглядела вызывающе. Местные попрошайки и продавцы знали меня в лицо и уже не приставали. Для особо надоедливых было припасено одно ругательное слово на хинди. Ему научил меня лодочник, оно работало, как волшебная палочка и без осечек.

Много времени я проводила на гхатах Ганга. На меня по-прежнему обращали внимание, как и на других «белых» туристов. Иногда возникало ощущение, что я подрабатываю обезьянкой: многие хотели со мной сфотографироваться, порой доходило до абсурда — выстраивалась целая очередь желающих.

Город по-настоящему увлек меня. Не упуская ни малейшей возможности, я находила приключения и соглашалась на авантюры.

Праздник День Матери (Ahoi Ashtami), посвященный материнской любви. Женщины целый день читают молитвы и постятся. Ритуалы заканчиваются лишь с появлением на небе луны либо первой звезды

Говорят, что Индия — не для всех: кто-то возвращается туда снова и снова, кто-то жалеет, что однажды там оказался.

Я уверена, что вернусь и еще не раз надену свой золотой китчевый костюм с лампасами.

Смотрите также: 41 потрясающе атмосферное фото Индии