Пакистан: Мы много о нем знаем? (3 часть)

Продолжаем рассказ жж-юзера se-boy о поездке в Пакистан: Утро в гостинице городка Чилас, расположенного в долине Инда. Последняя возможность помыться (следующие девять дней только в собственном поту). Но смысла нет – местный джип открытого типа, и вся придорожная пыль наша.

Сегодня наконец-то сможем купить газовую горелку к баллону, на которой будем готовить в горах, сегодня увидим впервые восьмитысячник Нанга Парбат, сегодня на себе почувствуем, что значит жить в климате, который ученые называют экстремально засушливым.

Смотрите также 1 часть и 2 часть.

Дорога почти везде в ужасном состоянии, а судя по вечной засухе вокруг, наводнения в этих местах должны быть чудовищными. Последнее, которое произошло летом, оказалось самым сильным за последнюю пару сотен лет. Наш проводник Самандар Хан говорит, что такого ни отцы, ни деды не помнят. Едем по правой стороне Инда, он показывает на деревни по обоим берегам и коротко поясняет: «здесь от наводнения погибло десять человек, здесь – сорок, от этой деревни не осталось ничего».

Кашмир в этом районе представляет собой горную пустыню, и люди испокон веку селятся вдоль рек и ручьев. Отсюда столь масштабные разрушения – где поселения не тронули вышедшие из берегов реки, там посходили сели и обвалы.

Разрушенные коммуникации практически не чинят, не хватает средств. Ремонт идет только в районе Каракорумского шоссе, да и то с помощью китайцев, ведь им надо сбывать свою продукцию, а шоссе – единственный наземный путь, по которому товары поступают в Пакистан с китайской территории.

Но о шоссе будет отдельный рассказ, а пока трясемся в джипе, глотаем пыль и забираемся все выше…

***

Кашмир (один из вариантов этимологии «ка» – вода, «шимир» – высушить). Страна, давшая название одной из самых дорогих и красивых тканей, бывшее княжество, на территории которого сходятся горные цепи Каракорума, Гиндукуша и Гималаев и которое уже десятки лет делят пополам Индия с Пакистаном, да еще и Китай подключился. Как получилось, что местным горцам приходится учиться пользоваться не только сохой, но и автоматом Калашникова? Когда кончится постоянная война? Скорее всего, никогда.

Официальная позиция СССР и России однозначна – бывшее княжество принадлежит Индии, однако такое видение сложилось в силу того, что Индия наш союзник, тогда как Пакистаном всегда занимались США. Отсюда и наше сочувствие индийцам. Но когда меняешь точку зрения, тем более географическую, и смотришь изнутри, то видится все несколько в ином свете…

В один прекрасный момент англичанам стало очевидно, что бывшую колонию придется разделить на две страны по национальному признаку. Уходить и терять влияние в регионе, понятное дело, не хотелось, посему было предложено следующее: Индия и Пакистан становятся доминионами, то есть независимыми государствами в составе Британской империи с управлением на первое время английским генерал-губернатором, пока все не утрясется, и новоявленные страны не станут на ноги.

Индийцы согласились, но создатель Пакистана Джинна, сумев получить мусульманское государство, шел до конца и сказал, что управлять страной будет только он. По крайней мере, уж точно не англичане. В результате последние сделали ставку на индийцев. Оно и понятно – Индия куда богаче Пакистана, кроме того, в силу исторических причин отношения у англичан с индийскими мусульманами складывались значительно хуже, чем собственно с индийцами.

Первая проблема состояла в том, что англичане при разделе территории на доминионы выступали в качестве арбитра, в частности комиссию по разделу границы, в которую на равных основаниях вошли представители индийцев и пакистанцев, возглавлял британец судья Рэдклифф. Пакистан хотел быть независимым, и, в общем-то, было очевидно, в чью пользу британцы постараются поделить земли.

Разумеется, даже при беспристрастном отношении провести раздел безболезненно было невозможно. Рэдклифф впоследствии заявлял, что ни одно из решений не могло бы считаться бесспорным. Вместе с тем он не преминул присоединить ряд областей к Индии, аргументируя это нежеланием «нарушать систему коммуникаций и ирригации», причем по наиболее спорным районам решение принималось единолично Рэдклиффом из-за разногласий между другими членами комиссии.

Итогом раздела стало массовое переселение народов из одной страны в другую и дикая резня на этой почве. К таким масштабным беспорядкам не готов был никто. Разово переместились с места на место до 15 миллионов человек (самая масштабная миграция людей в истории), количество погибших индусов и мусульман составило около миллиона человек. Воспоминания выживших читать страшно – это была просто мясорубка, особенно в первые недели.

После раздела Индия не торопилась отдавать Пакистану положенные ему по договору денежные средства, оружие и прочее «совместно нажитое имущество», надеясь, что отсутствие финансов приведет к коллапсу. Лишь вмешательство Махатмы Ганди, который потребовал справедливого дележа и объявил голодовку до смерти против действий индийского правительства, возымело действие. За такую любовь к справедливости Ганди поплатился жизнью – через несколько дней его убил фанатик-индус. Фанатик посчитал действия Ганди любовью к пакистанцам.

Второй проблемой стали княжества. Во времена владычества Британской империи многие княжества сохранили независимость, но были вынуждены признать сюзеренитет Британии. При разделе правителям этих княжеств предоставили возможность выбора – к кому присоединяться. С теми, кто не сомневался, проблем не возникло, тех, кто сомневался, англичане сумели убедить присоединиться к Индии добровольно. Остались три княжества, в которых сложилась патовая ситуация: в Хайдерабаде и Джунагадхе правителями были мусульмане при подавляющем индуистском большинстве населения, а в Джамму и Кашмире все было с точностью до наоборот.

Пакистан, разумеется, надеялся получить какие-либо из этих земель, однако вышло несколько иначе. Устав убеждать мусульманских правителей Хайдерабада и Джунагадха, индийцы просто ввели туда свои войска и присоединили эти земли к Индии, не считаясь с количеством жертв среди мусульман. Магараджа Джамму и Кашмира взял год на раздумье. Логично, что пакистанцы, боясь повторения истории, хотели присоединить Кашмир к себе, тем более что он примыкает к границам Пакистана.

С этой целью они инициировали подрыв изнутри: мусульманское население княжества не без помощи из Пакистана стало проявлять недовольство колебаниями магараджи. Все это вылилось в крупные беспорядки, начался мятеж, и, когда повстанцы едва не захватили столицу княжества Сринагар, магараджа Джамму и Кашмира бежал в Дели, где подписал документ о присоединении к Индии.

Чтобы подавить беспорядки, Индия ввела войска в Кашмир, так как юридически это уже были ее земли (хотя это очень спорный момент, чему есть ряд доказательств). Пакистан также решил ввести войска в княжество, чтобы поддержать мусульман (они составляли более 70% населения), однако ничего не вышло. Парадокс в том, что армия у Индии и Пакистана на тот момент все еще была одна – ею управляли британцы (главнокомандующий был тоже один). Соответственно, когда уже генерал-губернатор Пакистана Джинна приказал атаковать индийцев, британские офицеры отказались стрелять по своим. В итоге первая война за Кашмир по сути была войной индийской регулярной армии с мусульманскими повстанцами, которым помогали армейские формирования, лояльные Джинне.

***

Останавливаемся в небольшой деревне, нашего проводника здесь все знают, и он говорит местным, что нужен носильщик. Вызывается молодой парень. Его молодость не может скрыть ни густая черная борода, придающая лицу солидность, ни стандартная пуштунская шапка, которая делает его похожим на боевика, – как только горец забирается в машину, то тут же с интересом смотрит на нас и улыбается наивной детской улыбкой.

Ему хочется и нас разглядеть, и на машине покататься, но вскоре проводник высаживает его – у новоиспеченного носильщика, оказывается, нет ни спальника, ни трекинговых ботинок. Стоя на дороге и сжимая в кулаке деньги, которые ему вручил проводник на обратную дорогу, парень глядит на нас и улыбается.

***

Первая индо-пакистанская война привела к тому, что Пакистан начал усиленно формировать свою армию, которая до сих пор является одной из главных политических сил в стране. Впоследствии имели место еще три войны за Кашмир, между которыми Пакистан подарил кусок спорных территорий Китаю, который является союзником в борьбе с Индией.

Война 1965 года кончилась со статусом кво при посредничестве СССР. Война 1971 года охватила весь Пакистан и закончилась отделением (не без помощи Индии) от Пакистана восточной его части, которая превратилась в страну Бангладеш, где индийцами были взяты в плен около 90 тысяч пакистанских военных. Это был удар по пакистанской военной верхушке – генералы вынуждены были отдать власть гражданским.

Последняя война состоялась в 1999 году, по сути, являлась авантюрой пакистанского правительства (хотя тут данные разнятся) и привела к очередному государственному перевороту в стране, в результате которого к власти пришел генерал Первез Мушарраф.

Но наиболее интересна еще одна война, которую называют просто конфликтом. Речь идет о борьбе за каракорумский ледник Сиачен, за который Индия и Пакистан сражались годами.

На карте ниже зеленым выделена пакистанская часть Кашмира, голубым – индийская, белым – спорный ледник Сиачен, желтым – де-факто китайская территория (долину Шаксгам Пакистан подарил Китаю, Аксай Чин Китай аннексировал сам, юридически же это территории Индии).

6. Этот конфликт интересен тем, что его называют самой высокогорной войной в мире. Боевые действия проходили на высоте от 4500 до 6500 метров. Обе гигантские по населению и размерам страны бились за покрытый вечными льдами кусок земли длиною 75 и шириною 4 километра.

В конфликте погибло несколько сотен человек, если не ошибаюсь, а вот число госпитализированных с обеих сторон исчисляется тысячами – люди просто не выдерживали на таких высотах. Сейчас ледник контролируется Индией (на картах Пакистана он значится как оккупированная территория), и недавно Минобороны Индии открыло его для посещений по специальным разрешениям.

Условия армейской службы здесь жесточайшие. В зимнее время температура на леднике может опускаться до минус 60, дуют ураганные ветры, а людям приходится в таких условиях жить по два-три месяца.

Военный опыт, конечно, накоплен уникальный. Солдатам обеих сторон, мало того, что нужно было учиться альпинизму, приходилось и заново учиться стрелять – высота и разреженный воздух влияют на траекторию полета пуль и снарядов, да и вся техника работает иначе. Да что там, организм человека функционирует по-другому!

На пакистанской территории Кашмира есть специальные тренировочные лагери, где солдат обучают альпинизму и ведению войны в условиях высокогорья. Один из таких лагерей находится в городе Астор. Этот город недалеко от Нанга Парбат, здесь мы остановились на чай, купили газовую горелку и видели дядек, которые и без тренировок залезут, куда хошь.

В городке имеется даже новостное агентство. Кстати, всем жалующимся на жизнь, плохие условия и низкую зарплату журналистам рекомендую поработать здесь – для сравнения.

***

Конечно, никаких солдат в Асторе мы не видим, но, пока пьем чай, в забегаловку приходит полицейский с регистрационной тетрадью, куда тщательно и с трудом копируя буквы, записывает наши фамилии и паспортные данные. Народу в городке много, но весть о приезде иностранцев распространяется быстро, мы у всех на виду – какое-то время ходим по лавкам, прикупая всякие мелочи, и ищем подходящую к баллону газовую горелку.

Вспоминаю, что надо написать последнее прощай смски родным и близким, ведь за Астором связи уже нет, она появится только после обхода восьмитысячника и спуска назад, к Каракорумскому шоссе.

За чаем впервые появились ощущения типа «приехали». По прибытии в другую страну всегда чувствуешь себя какое-то время туристом – тут самолет, тут гостиница, там на машине доехал до места… то есть происходит все быстро, опережаешь обычную жизнь и время. В итоге не успеваешь страну «на себе» почувствовать, даже дорожные приключения вроде пережитого камнепада не выбивают из туристской колеи. Но теперь мы начинаем тормозиться, горы искажают пространство и время: и машина едет медленнее, и расстояние измеряется уже не километрами, а часами пути. Последнее наиболее наглядно, когда идешь пешком.

Допив чай, убираю бесполезный теперь мобильник в рюкзак.

Перед началом трека получили хорошее напутствие. Днем джип внезапно свернул с шоссе (куда же мы, ведь тут кусочек нормального асфальта!), протрясся по раздолбанной колее и остановился возле небольшой скалы, на которой краской было написано Nanga Parbat. Это не шутка, а точка обзора. Проводник сказал, нам повезло – часто бывает так, что люди по нескольку раз приезжают посмотреть отсюда на восьмитысячник, но он прячется в облаках.

И действительно, под вечер небо затягивает. Окончательно растеряв все внутренности по дороге и пропитавшись пылью до нижнего белья, приезжаем в поселок Таришинг. Высота 2900. Машины дальше не ездят – за деревней начинается ледник, а по ним дороги еще не строят. «Как хотите, поставить палатку или в отель?» – спрашивает Самандар. Ксюша молча указывает на «отель» – двухэтажный деревянный гестхауз без электричества и удобств, в котором есть шанс помыться. Мы единственные постояльцы. Далее на всем треке не увидим ни одного инстранца.

Кое-как отряхиваемся, помывку оставляем на завтра – вечером слишком холодно. Бросаем вещи, знакомимся с одним из носильщиков, который пойдет с нами, потом отправляемся погулять.

Деревня большая, раскинулась на нескольких холмах. Тут еще есть лавки, где продаются товары вплоть до ботинок. Покупаем пакистанские конфеты типа козинаков, которые надолго пристают к зубам, и некое подобие фанты (последний раз!), впрочем, пить ее нельзя. Хотим подняться на самый большой холм, но по дороге начинаем плутать по узким проходам между домами. Сложенные из камней изгороди извиваются под самыми неожиданными углами, выбраться из лабиринта невозможно, и скоро мы оказываемся в окружении участков, домиков, стогов сена.

При нашем приближении большинство женщин, скрывая лица, сразу уходят в дома, а вот детвора, наоборот, выбегает навстречу. Попытка спросить, как пройти к холму, превращается в долгий разговор – нас окружает ребятня, юноши и, что отрадно, из любопытства чуть позже подтягиваются девушки и даже несколько женщин. Девушки не прячут лиц, видимо, им еще нет четырнадцати лет. Многие дети босиком, хотя под вечер очень холодно.

Идею с холмом приходится оставить – никто не знает английского, разговор ведется в основном при помощи жестов и десятка слов. Пока Ксюша пытается ответить на вопросы на пиджин инглиш, пробую сфотографировать собравшихся. Бесполезно! Дети и мужская часть населения охотно позирует, но девушки и женщины при наведении объектива моментально или отворачиваются, или скрывают лица платками, или прячутся за изгородью.

Девочки восхищаются цветом лица Ксюши (белая кожа у пакистанцев считается красивой) и особенно ее руками. «Beautiful», – говорят они, ощупывая ее ладони, и показывают свои. У многих девочек от тяжелой работы и отсутствия горячей воды руки уже здорово огрубели.

Я все пытаюсь поймать в объектив женское лицо, и это превращается в игру – девушки, всякий раз смеясь, успевают закрыться. Сумерки на их стороне, потому что невозможно выставить большую скорость затвора. Женщинам игра не по вкусу, они уходят. Зато девушкам нравится смотреть на фотографии, собравшись в кружок, они громко обсуждают изображение на дисплее, потом показывают пальцами на очередной предмет, прося сделать фото. Однажды они указывают на верх дома, возле стены которого мы остановились.

На крыше сидит старик с очень строгим лицом и сжатыми губами, видимо, один из уважаемых старейшин деревни. Похоже, наблюдает, чтобы эти иностранцы ничего лишнего себе не позволили. Мы встречаемся с ним взглядами, я поднимаю фотокамеру и делаю вопрошающий жест рукой. Старик молча отрицательно кивает головой. Старость меня учили чтить – опускаю фотокамеру и читаю в глазах старика одобрение.

Девушки, видя, что камера осталась не у дел, просят сфотографировать молодого парня. В кадр тут же набиваются дети. Одна из девушек помогает ребенку забраться на изгородь, и, пока суд да дело, пытаюсь поймать ее в кадр, но она, разгадав задуманное, моментально приседает за изгородь.

Вскоре совсем темнеет, пора уходить, но нас не отпускают. В конце концов все на том же пиджин инглиш я объявляю, что уже поздно, а завтра нам гоу-гоу ап вери лонг, мы одариваем конфетами всех собравшихся и уходим. На пути домой не раз оборачиваемся – стоя на изгороди, ребята нам долго машут. Обсуждаем с Ксюшей, что надо будет напечатать фотографии для них и передать через проводника.

В гестхаузе темно, хоть глаз коли, в щели задувает ветер. Зато китайские одеяла очень толстые. Хозяин приносит газовый баллон, который играет роль лампы, – на конец патрубка надета некая полупрозрачная субстанция. Если включить газ и поджечь субстанцию, она тлеет, давая скудный свет.

Некоторое время сидим, глядя на огонек и пытаясь пить фанту, потом ложимся спать. Завтра go-go up very long…

Продолжение завтра ..