Кейптаун — город, непохожий на другие. «Он невероятно красив, — говорит Миллер. — И в нем квинтэссенция южноафриканского смешения первого и третьего миров».

Чернокожие люди страдали от бесправия в ЮАР на протяжении столетий. С 1948 года режим апартеида защищал расизм законом.

При апартеиде возникли ярлыки, чтобы отличать небелых по признаку происхождения. Чернокожие были с Восточного мыса и говорили на языке коса, а смешанные люди, которых называли «цветными», происходили от рабов из Индонезии и Мадагаскара либо были из коренных койсанских племен.

В годы апартеида чернокожих людей насильно выгоняли из их домов в сельской местности и загоняли в трущобы. Изменения были разнесены во времени и по местам, чтобы чернокожее население ЮАР не объединилось в националистическую организацию.

Апартеид уже не является законом. Но более чем за пятьдесят лет он наложил свой неизгладимый отпечаток, и многие чернокожие жители все еще живут в жестяных хибарах, изолированные в песчаных, засушливых местах далеко за городскими границами.

Богатые белые захватили лесистые районы на побережье Атлантического океана и возле Столовой горы, ближе к центру города и его ресурсам.

«Что интересно, иногда встречаются очень бедные кварталы, которые по тем или иным причинам существуют посреди богатых районов», — рассказывает Миллер.

Миллер хотел запечатлеть эти кварталы. Он использовал сайт, который превращает данные переписи населения в интерактивную карту, сортируя жителей по расе, доходу и родному языку.

Карты Google Maps помогли ему определить безопасные зоны, где он мог запускать и сажать беспилотник DJI Inspire One. В ЮАР можно использовать беспилотники на законных основаниях, если это не связано с получением прибыли.

Результаты съемки оказались невероятными. «Я знал, что разделение очень сильное, но не осознавал, насколько оно сильно, пока не посмотрел на это сверху», — говорит фотограф.

Его фотографии увидели сотни тысяч людей по всему миру, и это вызвало целую палитру откликов, в том числе и нетерпимые комментарии.

«Люди боятся неизвестности, тех, кто говорит на другом языке, имеет другой цвет кожи, другую культуру, — считает Миллер. — И этот страх можно понять, если учитывать историю и обстоятельства. Но такое отношение должно меняться».